Блондинка вокруг света или I did it my way

Все туристы идут на экскурсию в эти шахты. Я не исключение. Я столько о них слышала! Они – самая знаменитая достопримечательность Потоси. Сегодня шахтёры справляют праздник Пачамамы, то есть матери земли. Рядом с шахтой уже ожидает своей жестокой участи альпака. Её должны принести в жертву богине.

В шахте с и без того плохой вентиляцией горят костры. Немного подальше от входа можно увидеть чучело ещё одного местного бога земных недр, Эль-Тио (в переводе с испанского – дядюшка). Чучело Эль-Тио стоит с дымящимися сигаретами в руках, вокруг него разбросаны мелкие бумажные деньги. Так шахтёры пытаются умаслить «дядюшку», чтобы он даровал им удачу и безопасность на шахте.

Вся наша группа надевает резиновые сапоги, шахтёрские робы и каски с фонарями. Там, в шахте, мы понимаем: каски – вовсе не буквоедство. Они необходимы. Каждый из нас уже ударился лбом о низко висящие сталактиты раз примерно по пятнадцать.

В шахте темно, холодно и очень некомфортно, но на то она и шахта. Не думаю, что шахтёрам в других странах теплее и удобнее. У всех шахтёров за щекой имеется характерная шишка, напоминающая флюс. Это лист коки. Все Анды жуют лист коки.

Несколько слов в защиту листьев коки.

Боливийский президент Эво Моралес тоже выступал в защиту коки. Он заявил, что растение неразрывно связано с культурой страны и наркотиком не является. В подтверждение своих слов он «во всеуслышание», перед камерами, «разжевал» лист коки. (На самом деле, листья не жуют, а закатывают за щёку, в виде шарика. Или просто гоняют во рту, как конфету.)

Это действительно не наркотик. Наркотик – то, что делают из листьев коки. Для производства одного грамма кокаина необходимо переработать тридцать килограммов листьев. Их замачивают в ацетоне и подвергают прочим видам химической обработки. (Что угодно, замоченное в ацетоне, будь то лист ромашки или мяты, станет термоядерным.) Трудно сказать, какая страна производит больше кокаина, Колумбия или Боливия.

Кока в чистом виде всего лишь повышает иммунитет, подавляет голод, жажду, усталость и помогает при болезни высоты. От листьев немного немеют губы и язык. В Андах в широкой продаже имеются леденцы и печенья с листом коки. На рынках торгуют горячим чаем с кокой.

Для повышенного слюноотделения, во время держания коки во рту, употребляется некая субстанция из вываренной картошки или киноа (киноа – крупа, по вкусу напоминающая гречку, размером мельче ее). Субстанция может быть солоноватая или сладковатая. Иногда её называют «камушком». Нужно откусить совсем немного от такого «камушка», который по консистенции напоминает влажную, скомкованную пыль.

Кока продаётся на рынке, из огромных корзин. Все туристы перед походом на шахту должны, кроме оплаты за тур, ещё и купить угощение для шахтёров: мешок всё той же коки, дешёвые сигареты и местное спиртное, в пластмассовых бутылках, которое оказывается очень крепким и не таким уж плохим.

Мы встречаемся на входе в шахту. Он из неё выходит, я в неё вхожу. Никто не удивляется. Удивления уже позади.

Когда я выхожу из шахты, с затуманенным от задымлённого воздуха сознанием, держа за щекой шарик коки, я вижу его опять. Он что-то рассказывает, жестикулируя и стоя на вагонетках. Вместе с кучкой боливийских шахтёров и европейцев мы отмечаем праздник Пачамамы.

Как всегда в Латинской Америке, техника безопасности оставляет желать лучшего. За отдельную небольшую плату шахтёры взрывают для нас динамит. Эхо взрыва прокатывается по коричневым склонам гор. Европейцы бравурно ликуют, как при салюте, и ощущают себя «плохими парнями». Надвигается ночь, мы забираемся в автобус: «Нет, я пойду к себе. Мы же друзья».

Через пару дней мы всей компанией едем в Сукре. Это ещё одна столица Боливии. Город находится на высоте двух тысяч метров, и там заметно теплее.

В Сукре есть очень любопытный палеонтологический парк. Почти отвесная стена, бывшая когда-то дном озера, покрытая множеством окаменевших следов динозавров. Жаль, но к ним близко не подойти.

Я живу в комнате с тремя парнями из Европы. Англичанину места в нашей комнате не хватило, и он проживает отдельно.

В Сукре мы разделяемся и едем в разные стороны. Европейские парни покупают билеты в Санта-Круз, что в джунглях боливийской Амазонки. Я и «плюшевый мишка» в Ла-Пас, но на разные автобусы, и остановимся мы тоже в разных местах. Как говорится, «так будет лучше». В Ла-Пасе я проведу всего одну ночь, а потом я снимаюсь в Эквадор. Мне предстоит проехать второй раз через всё Перу. Ну и траектория!

На автобусной станции мы все обнимаемся. Парни уезжают. Следующий автобус у англичанина…

Около автобуса ему сообщают, что его билет просрочен. Следовательно, автобус его ушёл вчера. В кассах тоже ничего хорошего: «На сегодня в Ла-Пас билетов нет». Мы беспомощно отходим от касс.

– Хотя подождите! – окликают нас. – Вот, кажется, один остался…

Единственное свободное место в Ла-Пас на сегодня – место в моём автобусе. На сиденье рядом со мной… Боги путешествий прикалываются над нами.