Блондинка за окном

– Прочитал, – ответил редактор. – Рассказ, в общем-то, не плох. Сюжет интересный: Коля любит Машу, но Маша любит Игоря, а Игорь любит Катю…

– Иру, – поправил я редактора.

– Ах, да, Иру. Ира любит…

– Федора.

– Федор же Катю, а Катя…

– Колю, – подсказал я.

– Круг, так сказать, замкнулся. Рассказ, как я уже сказал, в общем-то, не плох. Только надо бы сократить в нем число влюблённых, иначе читатель будет путаться и забывать – кто, кого любит. Согласны?

Я, разумеется, согласился, прикидывая про себя, насколько при этом сократится мой гонорар.

– Это, во-первых, – продолжил редактор. – А во-вторых, не мешало бы его несколько осовременить.

– В моем рассказе, вроде, все современно, – робко возразил я. – Коля – дизайнер, увлекающийся дайвингом, Маша работает в рекламном агентстве, слушает рэп, Ира участвует в конкурсе красоты, Игорь – модельер…

– Я не об этом, – перебил редактор. – Предлагаю убрать из этого замкнутого круга, например, Катю. Этим мы сокращаем число влюбленных и что имеем?

– Если Федор раньше любил Катю, а Катю мы убрали… – начал рассуждать я вслух. – То…

– Кого должен любить Федор, чтобы круг замкнулся? – подтолкнул мою мысль редактор. – Ну?

– Колю, что ли? – растерянно спросил я.

– Да, да! Именно Колю! – подтвердил редактор. – Вот теперь будет современно и злободневно.

«Черт возьми! Как я сам до этого не додумался!» – подумал я и, забрав у редактора рассказ, пошел его переписывать.

Поддержали

После того, как цены в пригородных автобусах выросли сразу на пять рублей, Степан Иванович Спиридонов не выдержал и вышел на центральную площадь города Устюжевска с плакатом в руках: «Долой грабительское повышение цен на пригородный автобус «Устюжевск – Петуховка»! В Петуховке у Степана Ивановича была дача, на которой он выращивал редиску, огурцы с помидорами, картошку и прочие овощи. Особого внимания на площади к Степану Ивановичу никто не проявлял и, к его огорчению, к акции протеста не присоединялся. Пока около него не остановились двое. Или две? Размалеванные какие-то – не понять, то ли мужики, то ли бабы.

– Сма-а-а-атри, ка-а-акой георгин! – певуче сказал один из них. – Может, па-а-адержим его?

– Кто же та-а-а-к протестует, неандерта-а-а-лец?! – сказал другой. – Дай-ка мне этот плака-а-ат. Я покажу тебе, ка-а-ак это делается.

Он взял плакат и, виляя попой, принялся ходить вокруг Степана Ивановича и выкрикивать:

– Стоп пра-а-а-йс ин ба-а-ас «Устюжевск – Петуховка»! Стоп пра-а-а-йс ин ба-а-ас «Устюжевск – Петуховка»!

Другой посылал воздушные поцелуи окружающим. Окружающих становилось все больше и больше. А вскоре приехало и телевидение.

«Ну, теперь-то до властей дойдет, обратят внимание!» – думал довольный Степан Иванович.

Прошло несколько дней, но цены в пригородных автобусах так и не упали. А на автобус «Устюжевск – Петуховка» выросли еще на три рублей.

– Ну, пида**сы! – бранился Степан Иванович, выходя из автобуса в Петуховке.

У нас, в деревне, ночами все так ходють

«Что русскому хорошо, то немцу во вред!»

(немецкая народная мудрость)

История эта случилась под Новый год в одной деревеньке, где живет дед Никифор – родной дед моего знакомого Андрея. Со слов Андрея я эту историю и рассказываю. Он заверил меня, что все случившее – чистая правда, а если кто будет сомневаться, то пусть съездит в городок Шлацбург, что находится на севере Германии, найдет там инженера Ганса, проживающего на Хилькенштрассе, и спросит у него, где и как он отморозил себе уши.

А начиналось все так. Андрей со своим другом Саней, который работал переводчиком в какой-то фирме, решили встретить Новый год в деревне – отдохнуть от городской суеты, так сказать. Саня же приехал не один, а с немцем, которого звали Ганс. Как объяснил Саня, Ганс как услышал, где он собирается встречать Новый год, так стал умолять взять его с собой, потому что всю жизнь мечтал «стрелять в лесу рябчик, париться березовый веник и пить самогон».

Отдохнули по полной программе. Было все: «и стрелять в лесу рябчик, и париться березовый веник, и пить самогон». А вечером все трое решили добавить к своей новогодней программе еще один пункт, очень понравившийся Гансу: «ходить к девкам и новогодний дискотека в клуб»

Но в клуб пошли только Андрей и Саня. Ганса же дед Никифор на правах хозяина и как человек, умудренный жизнью, не отпустил: мало ли что случится с немцем – отвечай потом за него, международный конфликт может выйти. Напрасно Ганс уверял, что он будет только смотреть. Дед Никифор сказал, что нынешние местные девки только смотреть не будут, а парни, приревновав, еще и морду могут набить. И, на всякий случай, спрятав все шапки (на улице мороз под сорок!), достал еще одну бутыль самогона, усадил Ганса за стол и стал ему рассказывать, как он ходил на медведя. Но вскоре деда Никифора разморило, и он заснул прям за столом. Ганс же, пользуясь моментом, решил улизнуть. Накинув куртку, он принялся искать невесть куда пропавшие шапки – все! Дед же Никифор, очнувшись от шума, зевнул и строго спросил:

– Ты куда?!