Блондинки моего мужа

Я вдруг поняла, что странно было бы удивляться подобному отношению. Достаточно вспомнить, как я вела себя в момент последнего нашего разговора по телефону. Правда, я вела себя так потому, что находилась в улавливающем тупике. Но Георгию этого, кажется, не объяснишь. Кроме того, я представила, как выгляжу в его глазах сейчас. Сначала с дикими криками бросалась под колеса машины, потом гналась за фордом, размахивая кулаками, теперь ору на весь лес, вместо того чтобы спокойно объясниться с телефонной трубкой, обладающей нормальными динамиками для улавливания звуков и не нуждающейся в повышенных тонах.

Нужно было немедленно разубедить мужа.

— Жорочка, послушай, — начала я, — я абсолютно здорова. Улавливающий тупик уже позади. Теперь все ясно. Ну, хочешь, я скажу тебе что-нибудь такое… Задай вопрос на проверку моей психики.

— Как звали президента США, правящего во время их Гражданской войны? — вдруг поинтересовался Георгий. — Авраам…

— Тоже мне проверочки, — фыркнула я. — Конечно, Форд! Это вопрос на эрудицию, а не на уравновешенность психики.

— Кто?! — Георгия на том конце разговора, кажется, окончательно охватила паника.

— Ой, ну подумаешь, оговорилась, — я смекнула, что ошиблась. — Линкольн ведь тоже машина. Вот я и перепутала. Понимаешь? Слушай, ты меня так никогда не поймешь. Прочти, пожалуйста, это дурацкое завещание. Тебе сразу же все станет понятно. Ты везешь преступнице в руки орудие преступления! А Лихогон работал раньше на покойника, а теперь на живого Песова-младшего. На настоящего племянника. Я договор видела. Собственными глазами. Теперь веришь?

Спустя какое-то время форд неуверенно заурчал и, окончательно убедившись в правоте своей хозяйки, послушно подъехал к моим ногам. Жорик вышел наружу, на ходу снимая шапку и тулуп.

— Ух и запарился! — фырчал он при этом. — Но когда мне было раздеваться? Сначала от вас улепетывал, потом сюда мчался. Ты же знаешь, я вожу аккуратно, на ходу раздеваться было бы нарушением всех правил безопасности.

Я вспомнила, как красила ногти на ногах, сидя за рулем и тихонько продвигаясь в пробке, но Жорику, естественно, ничего об этом не сказала.

— А зачем ты вообще так вырядился? — спросила я вместо этого.

— Для защиты. Надел специально самые мягкие вещи, чтобы собака ваша офисная меня не слишком больно погрызла. Я ей, конечно, сувенирчик-то вез, но, прежде чем его проглотить и уснуть, она могла попытаться проглотить меня.

— Какой сувенирчик?

— Косточку со снотворным.

— Не вздумай говорить об этом Лихогону! — прошептала я одними губами, прежде чем Лиза и Петр Степанович подошли к нам.

— Ну что, чертяка, опять накрутил делов?! — мгновенно оживившись, приветствовал Георгий Петра Степановича. В сравнении с неуклюжим великаном — Лихогоном — Жорик смотрелся на удивление ладно скроенным, но каким-то не слишком значительным существом.

— Прошу уточнить, давненько ли вы стали обращаться сами к себе вслух? — вежливо поинтересовался Петр Степанович. — Это вы заварили кашу. Впрочем, я уже давно привык, что любая каша, заваренная не по моей инициативе, оказывается делом ваших рук.

Георгий немного подумал, счел услышанную фразу безобидной и даже лестной, после чего вопросительно глянул на меня — не заметила ли я какой скрытой издевки, нет? Я успокаивающе кивнула, после чего Жорик широко улыбнулся и протянул бывшему однокласснику руку.

Мы с Лизой сентиментально заахали, аплодируя этому знаменательному рукопожатию и обмениваясь многозначительными взглядами. Похоже, прав был Лихогон — теперь нам придется дружить семьями.

— Кажется, все хорошо кончается, — улыбнулась Лиза.

— Увы, все только начинается, — мрачно прокомментировала я, возвращая присутствующих к реальности. — Что будем делать, господа? Станем изображать карающий меч правосудия или попросту предотвратим несправедливость?

Откровенно говоря, Марию было немножко жаль. Ничего существенного натворить она не успела, а в том, что она поставила детективное агентство Order в дурацкое положение, мы, в общем-то, сами были виноваты.

— Очень надеюсь, что, узнав о твоем, Катя, визите в Академию культуры, Маша поняла, что ее хитрость провалилась, и давно сбежала, — озвучил мои мысли Георгий. — Еще до того, как прослушал запись, я умудрился сообщить Темке с Марией, что моя жена беседовала с соучениками лжекузена. Я как раз на дачу к ним приехал, расслабился.

— Какую запись?! — ахнула я.

— Ой, ну обычную запись, — заканючил Георгий, явно раздосадованный, что проговорился. — Нашла время спрашивать.

«Запись… запись…» — лихорадочно соображала я, начиная уже кое о чем догадываться.

— Постой, а откуда ты знаешь о том, что Маша — это не Маша вовсе? Ты сказал, что я тебя этой новостью не удивила.

— Не, ну немного удивила, конечно, — пошел на попятную Жорик. — О том, что Мария работала секретарем, я, к примеру, не знал. А о том, что меня для фильма похищали, знал.

— Кстати, надо разузнать, как моего Мишутку убедили сниматься в кино. Я думал, он стеснительный, а вот ведь… — вмешался Лихогон. — Не знаете, как вашей Маше это удалось?