Блондинки моего мужа

Да. Но заказы не принимаю. Предупреждаю сразу, а то все обычно пытаются попросить что-нибудь сшить…

Я думала, вы занимаетесь частным сыском, – ядовито заметила я. Мой Георгий шить не умел. Это задело меня похлеще, чем запасной выход из кабинета Лихогона.

Я занимаюсь всем, правда, некоторыми вещами совсем неумело, – широко улыбаясь, протянул Лихогон. В этот момент телефон, висящий на стене возе стола, тихонько запищал. Не утруждая себя снятием трубки, Лихогон нажал кнопку громкой связи. Несколько удивившись подобной открытости, я почувствовала себя неловко. И даже в сторону отвернулась, демонстрируя, что не привыкла проявлять особое внимание к чужим разговорам. Тут же пришла уверенность, что Пётр Степанович нарочно проверял меня, так пристально он наблюдал за моей реакцией.

Да!– крикнул Лихогон в аппарат. Хотя кричать совершенно не требовалось, такие телефоны улавливали даже шепот.

Пётр Степанович, – из телефона раздались слезливые интонации Тихой Секретарши, – На этом компьютере, кажется, слетела система… Что же делать?

А что он пишет? – нахмурился Лихогон.

Пресс эну кэу, – всхлипнула секретарша, после долгой борьбы с английскими буквами, – Вернее, вот, вспомнила, как это читается: Пресс эни кэй.

“Странно, секретарша не владеет английским и боится компьютера? Это с Лихогоновскими – то запросами?!” – быстро промелькнуло у меня в голове.

В этот момент Лихогон набрал полную грудь воздуха, собираясь отвечать, но вдруг передумал и, вопросительно кивнув мне, показал глазами на телефон. Очередная проверка, стало быть. Ну, этим меня не проймешь. С компьютерами я стала близка относительно недавно, поэтому прекрасно понимала переживания Тихой Секретарши. Слишком свежи еще были в моей памяти собственные глупые ошибки. Слишком хорошо еще я помнила, откуда они произрастают.

Если пишет “пресс эни кэй”, значит нужно вынуть дискету, – деловым тоном порекомендовала я.

Получилось! – тихонько обрадовалась секретарша, – “Кэй” – это дискета по-английски, да?

Я не нашлась, что ответить. Вывод напрашивался сам собой. Тихая Секретарша с г-ном Лихогоном состояли в прочной порочной связи. Иначе он бы в жизни не взял её на работу.

Нет, Лиза, – очень вежливо ответил Лихогон телефону, – Я тебе позже объясню.

Спасибо. И еще, – телефон зашелестел бумагами, – Чуть не забыла сообщить. Вам звонил человек… Проконсультироваться. Говорит, после совершения убийства не знает, куда деваться… Я сказала, что вы заняты и просила перезвонить попозже.

“Ого!” – я невольно округлила глаза, – “Никогда не думала, что беседа со мной может оказаться столь значимой. Отсрочить такой важный разговор…”

На этот раз вежливость Лихогона дала трещину.

Что?! А! Чёрт! – заорал он.

Что-то не так? – с ангельским обожанием поинтересовалась секретарша

Всё так, – Лихогон взял себя в руки, – Просто нужно было сразу перевести на меня звонок. Такие дела на дороге не валяются… Определитель зафиксировал номер звонящего?

Да, – в тоне секретарши промелькнула паника. Она продиктовала номер, и раз триста извинилась перед тем, как положить трубку.

Та-ак, та-ак, та-ак, – пальцы Лихогона очень быстро зашерудили по клавиатуре, – Звонили из Академии Культуры! Очень интересно…

Я вспомнила о Сестрице и насторожилась. Ребенок собирался поступать учиться в логово убийц?! Впрочем, в случае с этим ребенком оставалось только надеяться, что звонила не она.

“Будем считать, что до такого свинства Сестрица еще не доросла”, – подумала я, подразумевая под “свинством” не столько убийство, сколько сам факт обращения за помощью к моим главным конкурентам.

Последнюю фразу Лихогон явно говорил сам себе. Оторвав взгляд от монитора и наткнувшись на мою полную внимания улыбку, Пётр Степанович на миг оторопел.

Что?! А! А, это вы…. Простите, забылся. В общем, хорошо, я беру вас на работу.

“Есть!” – заликовало все внутри меня. Трое суток напряженной борьбы принесли желанную победу. Я внедрилась врагу в самое логово…

Убирать будете два раза в день. До восьми и после восемнадцати. Инвентарь покажет Лизавета. Особые условия – не трогать мои бумаги. Надеюсь, мы с вами сработаемся. Я – хороший начальник. Плачу хороший оклад. Предыдущая уборщица ушла не на улицу, а на повышение. Так что, не волнуйтесь. Вы устроились на хорошее место. Приступайте с завтрашнего дня.

С этими словами Лихогон уткнулся носом в монитор, давая понять, что аудиенция окончена.

На ватных ногах я прошла в приемную. У меня просто не было слов!

“Впрочем, чему удивляться? Объявление гласило – нужен работник в офис. Ты же сама, дура, не спросила о предстоящих обязанностях. Главное – ты теперь работник офиса конкурента. Какая разница, что ты, собственно, будешь делать?” – я пыталась успокоить вскипающую в душе ярость.

“Столько идиотских проверок и заданий! Три дня постоянного напряжения! И все ради чего – ради должности уборщицы?! Это притом, что секретарша его двух английских слов с компьютером связать не может!!! Да что этот Лихогон себе позволяет?! Да он просто чокнутый!” – ярость и не думала успокаиваться.