Блондинки моего мужа

“А может я эгоистка?!” –эта мысль мрачным грузом возлегла на сознание, придушив на миг все остальные помыслы. Отчего-то мне всегда патологически важно было стремиться к самосовершенствованию, – “Точно. Ужасная эгоистка. Докатилась”, – накручивала я себя, вспоминая все недавние поступки и примеряя их к придуманному образу. Образу эгоистки мои поступки оказались до противного впору. Жить с этим дальше казалось невозможным. Необходимо было срочно исправляться.

– Знаешь, – я тут же принялась за дело, – Кажется, я смогу помочь тебе.

Усердно рассуждая о возможностях Лизы, я заставляла себя совсем не думать про Пёсова. Тренировала отсутствие эгоизма: жертвовала своими потребностями ради чужих. Давалось мне это, надо заметить, с очень большим трудом.

– Проси взамен, что хочешь, – горячо зашептала Лиза.

– Ничего не хочу, – из последних сил выдавила из себя я. Попросить информацию о Пёсове было слишком рискованно. В любой другой ситуации, ради собственного комфорта я бы пошла на такой риск. Или вызову какое-то поверхностное, смутное подозрение, или в триста раз упрощу себе задачу… Эгоистичная я, безусловно, выбрала бы второй вариант. Но я мужественно сдержалась. Пусть задача моя остается сложной, но зато интересы Георгия гарантированно не пострадают, – Хочу, чтоб у тебя все получилось, – я решила всерьез взяться за устройство Лизиного счастья, – По крайней мере, объясню, как работать с компьютером и как оформлять документы. После этого можно будет придумать, чем ты можешь разгрузить Петра Степановича. Какую-то часть работы заберешь под свою ответственность, чем тут же заслужишь уважение любимого. Тут уж он не отвертится – обратит на тебя внимание и осознает, какое сокровище восседало у него перед носом всю жизнь…

– Даже став самой умной, я ни за что не смогу продемонстрировать это при Пете. Растеряюсь и буду глупо молчать при звуках его голоса… Понимаешь, это практически физиологический процесс, с которым я ничего не могу поделать. Когда я вижу Петра, у меня в груди происходит что-то странное. Дыхание перехватывает. Накатывает что-то такое… Щекотное…

Я попыталась представить описываемые ощущения.

– Я такое испытываю, когда тошнит, – честно заявила я после эксперимента, – Может, это у тебя не любовь вовсе? Может наоборот? Может, он – чудовище? Может, он тебе противен?

– Скажешь тоже… – Лиза нервно рассмеялась, – Что ж я, по-твоему, все силы и нервы на противное чудовище растратила?

– Ладно. Тебе видней, на что тратить нервы. Значит так, будем тренироваться, и все получится, – уверенно заявила я, – Вот что! Ты представь, будто это не он вовсе, а какой-нибудь абсолютно другой человек.

– Какой? – заинтересовалась секретарша.

– Ох, ну откуда же я знаю! Кто-нибудь, не производящий на тебя ровным счетом никакого впечатления. Скажем, сосед с первого этажа.… Идет?

– Ой, тогда я злиться все время буду.… Тот сосед – бывший начальник ЖЭКа. На редкость отвратительный тип. Тридцать лет всех терроризировал. Ни одну просьбу жильцов толком не рассмотрел, а, чуть что, сразу санкциями грозиться начинал. Слава Богу, год назад на пенсию ушел.

– Господи! – я уже теряла терпение, – Ну так думай о ком-нибудь другом. Считай, что Петр Степанович – это не Петр Степанович и не сосед с первого этажа вовсе, а… Ну, скажем, новый начальник ЖЭКа.