Блондинки моего мужа

– Они знают, кто я. Мне больше на работу нельзя! – вместо приветствия заявила я, распахивая окно навстречу уверенным стукам Георгия.

Ну конечно, я заранее знала, что он пропустит мимо ушей мою грубость и все-таки придет. Мало ли, что именно говорит во мне обида… Мало ли, кого она решила одарить своим презрением. Сама-то я к Жорику отношусь великолепно и всегда желаю его видеть. И он об этом знает. Потому и пришел.

– Т-с-с-с! – Георгий приложил палец к губам, и я послушно замолчала.

“Похоже, он совсем сбрендил. Мания преследования таких размеров заслуживает внимания психиатра. Здесь-то кто его будет подслушивать!”

Дальнейшие действия Георгия лишь подтвердили мои подозрения. Не произнося ни звука, Жорик заставил меня раздеться и отволок всю образовавшуюся одежду в ванну. После чего, запер её там, будто одежда собиралась ожить и сбежать. Делал он это с таким видом, что заподозрить его в романтических причудах было невозможно. Происходящее, без сомнения, ничего общего с проявлением страсти не имело.

– Мне холодно, – нарушила запрет на молчание я, – Что происходит?

– Сейчас принесу тебе одежду, – невозмутимо отреагировал Георгий, и отправился в шкаф за вещами, – Теплее?

– Ну, конечно… А в чем, собственно, дело?

– Жучок! – Георгий воздел указательный палец к потолку, – Уверен, что к тебе прицепили жучок. Лихогон, думаю, все-таки догадался, кто ты.

– Догадался! – презрительно фыркнула я, – Выше бери! Он все знал с самого начала. Если объяснишь мне, в чем дело, перескажу тебе подслушанный разговор. Лихогон нарочно передвинул уборщицу на секретаршу, чтобы место для меня освободить… “У Собаневского она, небось, полы не мыла!” – передразнила Лихогоновскую интонацию я.

– Тогда, тем более, жучок! – Георгий всегда радовался, когда его предположения подтверждались, – Где-нибудь в одежде…

– Погоди, – я, кажется, начала понимать, о чем идет речь, – Так ты переодел меня, чтобы расправиться с этим жучком?

Георгий кивнул.

– Т-с-с! – на этот раз палец к губам приложила я. И тут же принялась лихорадочно раздеваться. Здравый смысл вернулся ко мне сразу же после снятия брюк. Я тихо рассмеялась и уселась на табуретку…

– Ты чего? – кажется, подозрения в психическом нездоровье у нас с Георгием были взаимными.

– Просто ты переодел меня из домашнего в уличное… То есть, сейчас на мне именно та одежда, в которой я хожу на работу… Только это глупости все. Не может быть в одежде никакого жучка. Во-первых, в офис и на дачу я в разных одеждах ходила. Во-вторых, Лихогон не дурак – прекрасно понимает, что устрою я стирку, и кранты его жучку…

– Ну конечно! – возмутился Георгий, – Лихогон, наверное, попросту ясновидящий. Так?

– Вроде нет, – робко ответила я.

– Тогда откуда он знал про то, что у нас есть прибор для отключки сигнализации? Откуда вообще знал, что именно сегодня мы планируем проникнуть к нему в офис?

– Откуда? – заинтересовалась я, – Точнее, с чего ты взял, что он знает?

– Собака! – Георгий снова воздел указательный палец к небесам.

– Это ты его так обзываешь? – не совсем поняла я.

– Тьфу! – Жорик не слишком-то умел себя сдерживать, – С тобой совершенно невозможно общаться. Вечно ты все неправильно понимаешь. Собака – это не про Лихогона, а про собаку. У конкурентов сегодня была отключена сигнализация, а, вместо неё Лихогон посадил в офисе сторожевую собаку. Овчарку!

– О Господи! – перепугалась я, – Ты цел? А Артем? А что с собакой?

– Все целы, – с досадой вздохнул Георгий, – Кроме моих нервов. Представляешь, ты долго возишься с прибором, настраиваешь его, наконец… После этого осторожно так, стараясь не шуметь и не скрипеть дверью – не дай бог соседи услышат что-то подозрительное – отпираешь вражеский замок. И тут тишину прорывает жуткое грудное: “Гав!Гав!Гав!”. Из темноты кабинета, освещенная лишь лунным светом, на тебя бросается громадная тень… Что бы ты сделала на моем месте?

– Закрыла б глаза и завизжала. Ну, если б в обморок не свалилась, разумеется…

– У меня на столь сложные махинации времени не было. Я выскочил обратно на улицу и побыстрее закрыл за собой дверь. Пса предварительно пришлось немножко пнуть, а то б он меня загрыз в порыве. Но, судя по тому, что это его гавканье раздавалось еще очень долго, думаю, я его совсем не сильно пнул. Жалко было бы такую собаку повредить. Умная. Пока я в замке ковырялся – молчала, затаившись, а действовать начала, только когда точно убедилась, что я – вор. Мне бы такую собаку…

– Пойди забери, – улыбнулась я. Несмотря на крайнюю степень беспокойства, внешне я старалась выглядеть как можно безупречнее. Незачем Георгию знать о моих слабых нервах. Пусть считает, что у его жены железная психика.

“ Подумаешь, родного мужа чуть какое-то чудовище не сожрало… Само бы сожрало, само бы и мучалось потом. Такие, как Георгий – безболезненно не перевариваются…” – мысленно подбадривала я себя, стараясь унять нервную дрожь.