Блондинки от "Бергдорф"

Мы с Джулией повернулись. К нам подходила Кэролайн. Ну, настоящий, стопроцентный, неброский английский шик: мужские брюки и прозрачная индийская шаль, элегантно накинутая на плечи.

— Брук, зовите меня Кэролайн, пожалуйста.

— Кэролайн. «Пиммз»? — просияла мамочка.

— Здравствуйте, девушки. Какие прелестные платья.

— Спасибо. Вы тоже выглядите обалденно, — кивнула Джулия.

— Джулия, расскажи нам о своей свадьбе. Кому ты заказала платье? — допрашивала мамочка.

Мои мысли почему-то расползались, и я никак не могла сосредоточиться. Где Чарли?

— Ну… я еще сама не решила, но на сегодняшний день это Оскар де ла Рента, Валентино, Маккуин и Зак Позен. Надеюсь, позже все прояснится.

— Значит, остальные обидятся? — спросила Кэролайн.

— Возможно, — с милой улыбкой ответила Джулия. — Но, понимаете, я действительно очень избалована, очень богата и чрезвычайно хороша собой, поэтому делаю все, что хочу. — И, увидев потрясенное лицо Кэролайн, добавила: — Все о'кей, не стоит меня жалеть. Я люблю себя такой, какая есть.

— А где у нас именинник? — переменила тему Кэролайн.

— Именинник курит с молодыми девчонками. А ваш малыш? Надеюсь, уже в дороге? — в свою очередь, спросила мамочка.

— Он просил передать привет и извинения. К сожалению, ему пришлось утром вылететь в Лос-Анджелес.

— Так скоро после похорон? — выпалила мамочка, не скрывая разочарования.

— Он только что закончил фильм, и, похоже, кто-то хочет поговорить с ним насчет нового. Сказал, что должен лететь. Вы же знаете, каковы эти американцы, когда Речь заходит о бизнесе. Ужасно бесцеремонны, — подчеркнуто заметила Кэролайн.

Так Чарли не придет! Какое несчастье, значит, теперь и не извинишься!

Мне вдруг стало не по себе. Тревога и раздражение не давали покоя.

— Джулия, пойдем выпьем шампанского, — попросила я, многозначительно кивнув в сторону.

— Что случилось? — шепнула она.

— Мы сейчас вернемся, мамочка. — Я взяла Джулию за руку и увела из-под тента.

Мы прокрались в кухню. Тут было жарко, как в аду, потому что мама потребовала, чтобы купили плиту «Ага» [80], как у всех нормальных богатых англичан. Похоже, здесь все помешаны на этих плитах, как американцы, которые что-то собой представляют, на холодильниках во всю стену. Беда в том, что «Ага» всегда включена, даже летом, так что мы умирали от жары, но зато хотя бы остались одни.

— О Боже, Джулия, что мне делать? — едва не плакала я.

— О чем ты? И почему задыхаешься? — всполошилась Джулия.

— Его здесь нет!

— Кого?

— Чарли.

— И что?

— Но как же я извинюсь? Попрошу простить за то, что была груба, и все такое?

И хотя я со страхом думала о нашем сегодняшнем свидании, вдруг обиделась, что Чарли не пришел. Мне почему-то стало не все равно!

— Пошли ему электронное письмо, — предложила Джулия.

— Это будет ужасно невежливо. Если действительно хочешь извиниться, нужно делать это лично.

— Ты совершенно одержима им.

— Ничего подобного! Но что мне делать? — зарыдала я, бегая по кухне.

— Почему тебе вдруг приспичило извиняться лично? Ты влюблена в него по уши, или что?

— О, Джулия, дело не в этом. Просто мне гадко сознавать, что вчера я была такой идиоткой. Пусть он видит, что я взрослая, способна отвечать за свои поступки, что я хороший человек, и все такое.

— Кому мозги пудришь? Ты без ума от него!

— Джулия! Это куда хуже, чем ты думаешь! Вчера я кое-что стащила из библиотеки.

— Нет! Неужели что-то из фамильных драгоценностей?!

— Коробочку для пилюль.

— Йо-о-о, — протянула слегка разочарованная Джулия. — Подумаешь, что тут такого!

Я порылась в сумочке, вынула маленькую эмалированную коробочку, поставила на кухонный стол, подняла крышечку и показала Джулии надпись.

— Боже, как прекрасно! Думаю, тебе стоит сохранить это как сувенир, — сказала Джулия.

— Не могу. — Я покачала головой.

— О'кей, значит, мы просто проберемся туда, положим коробочку на место и никто ничего не узнает. Садимся в машину, дорогая, и немедленно едем.

Каждый раз, оккупируя Европу, Джулия берет напрокат шикарный «БМВ», что позволяет ей воспользоваться преимуществами здешних весьма либеральных требований к скорости. И дорожки, ведущие к замку, с их крутыми спусками, выбоинами и рытвинами, не служат ей препятствием: Джулия брала одну за другой, словно участвовала в гонках на Гран-при Монако.

— Джулия, сбрось газ, — стонала я, когда мы на полной скорости промахнули очередной поворот.

— О Боже, прости, — бормотала она, театрально нажимая на тормоза, — тихая езда — это такая тоска!

Все же Джулия уступила и остаток пути вела машину в более приемлемом темпе. Когда мы проезжали большое поле подсолнухов, усеянное красными точками полевого мака, Джулия сказала:

— Невозможно поверить, что мы еще это не обсуждали, но как тебе мое обручальное кольцо?

Она повертела рукой. Такой большой камень мог бы стать центром собственной солнечной системы.

— Невероятно! — восхитилась я.

— Сама знаешь, как говорят: чем больше бриллиант, тем продолжительнее отношения.

Вообще-то меня немного волнуют представления Джулии о браке. Очевидно, после помолвки она не настолько повзрослела, как казалось мне раньше.