Blood sweat & tears, Pt.2 (СИ)

И Со через себя переступила, но поднялась обратно на ноги. Кости выворачивало от каждого движения, мышцы плавились, рука вся горела и пульсировала, будто с неё кожу содрали и теперь там только обуглившаяся плоть. Они боролись почти на равных, с той только разницей, что у Юнги оставались легкие ссадины, а И Со была сплошь покрыта глубокими ранами. До самого вечера бились, пока разогретый битвой воздух не треснул пополам и не заполнился огненным пламенем.

И Со сломала барьер.

Доказала, что пределов у неё и для неё и правда не существовало. Гань Цзян ещё до ритуала сдался ей, подчинился и выпустил свою силу. Можно было смело ставить две галочки в списке «необходимые вещи для ритуала высвобождения»:

1. Подчинить клинок в спящем режиме — done;

2. Получить первый уровень силы — done.

И только в самом конце, когда она уже сидела на ступеньках крыльца, не ощущая путы магической ловушки, но чувствуя острую боль, вот тогда Юнги подошел к запыхавшейся И Со, чтобы довольно погладить её по волосам и шепнуть то, что добило окончательно.

— Жаль, что ты так и не поняла: я давно в твоем наморднике и на коротком поводке, и прокусывать ничего не хочу.

***

Юнги выждал целый час, но потом все равно сорвался к ней в комнату, ожидая напороться на плотно запертую дверь, но она была настежь открыта. И Со стояла в свете одного лишь торшера и смазывала свои раны. Глубокие царапины уже затянулись и покрылись розовой коркой, особенно большие фиолетовые синяки под действием магической мази меняли свой окрас на более спокойный. А Юнги так и замер на месте, наслаждаясь картиной. Он знал, что она услышала его, но с места не сдвинулась, а значит, давала ему негласное разрешение — можно, простила.

Скорее всего, между ними всегда будет все через физическую боль, споры и холодные-горячие войны, потому они — два сильных человека. Юнги никогда не думал, что сможет встретить себе равного по духу, по силе, с таким же несгибаемым стержнем внутри — смог. Нашел, и пусть у них американские горки с желанием выблевать себе легкие со всеми чувствами, но каждый подъем вверх стоил любой тошноты внизу.

— Я сам, — осипшим голосом, забирая мазь из её рук. Юнги скользил пальцами, втирая в мягкую и теплую кожу не лекарство, а себя.

И Со не стеснялась своей наготы, стоя в одних лишь трусах, она развернулась к нему, подставляя оцарапанные ключицы и посиневшие ребра. Сама пальцами забиралась к нему под футболку, ладонью по позвонкам вела, пересчитывала кости, царапала узоры и выбивала весь воздух.

— Отвлекаешь.

— Мне жаль? — с насмешкой и вызовом, в ней энергии было столько, что Юнги бы впору удивиться, но уже давно с ней перестал удивляться, только отмечать про себя: «и это тоже под силу».

— Накажу, — предупреждал её хрипом, оттягивая руку со своего живота.

— Как? Покажешь?

Скорее всего, между ними всегда будет страсть пробивать хрупкую нежность, потому что они вдвоем самые голодные люди до человеческого тепла. Оба его мало знали, оба умели его получать только откусывая огромными кусками и больше, чем могли унести. И пусть после оставались следы, но каждый поцелуй, каждое ощущение обладания и обжигающего тепла стоили любого укуса, засоса и сломанной мебели.

Юнги руку, что от живота убрал, резко сместил к резинке пижамных штанов, прямо внутрь просовывая. И Со лишь довольно прикусила губу, обхватывая пальцами плоть, размазывая предэякулят по головке и опускаясь добровольно на колени. У Юнги внутри всё рушилось, умирало и вновь начинало пульсировать, потому что нельзя так. Нельзя так смотреть на него снизу вверх, нельзя скользить языком по всей длине члена, нельзя обхватывать головку губами. Нельзя… или можно?

И Со не спрашивала, сама насаживалась ртом, вбирала жадно, втягивала щеки, создавая вакуум, языком дразнила и гортанно стонала, создавая внутри вибрации. Юнги выносило, размазывало по полу и хотелось руку в волосы запустить, бедрами толкнуться до упора и слышать, как она замирает, не смея дышать. Только вместо того, чтобы притянуть к себе ближе, Юнги её от себя за волосы оттянул, наслаждаясь тем, как слюна от члена к её губам протянулась нитью. По припухшим и влажным губам скользнул язык, а у него внутри сердце остановилось, похоть власть себе окончательно забрала. Он большим пальцем на подбородок надавил, рот открыл и толкнул внутрь член.

— Дыши носом, и бей руками по животу, если станет совсем тяжко, — грудным голосом вещал Юнги, пока она на него невинными своими глазами смотрела, языком по головке ведя совсем не невинно. — Ты ведь сама захотела наказание.

Она кивнула коротко — поняла. Юнги скомкал мягкие волосы и обхватил член у основания, заводя его в сторону, чтобы в щеку упереться и насладиться картинкой. Красиво, мать твою, так красиво, что внутри все будто на шарнирах туда-сюда, туда-сюда.

— Зубы убери, — хмыкнул довольно, когда она с послушной аккуратностью насадилась вперед. — И расслабься, я не собираюсь делать тебе больно.