Blood sweat & tears, Pt.2 (СИ)

Юта внимательно слушал указания И Со сквозь её же кряхтения, которыми сопровождался почти любой их разговор вечером, потому что ведьма зализывала синяки со своих дневных тренировок. Девушка недовольно сморщилась, когда Читтапон с силой надавил на плечо, втирая мазь, и Юта непроизвольно улыбнулся — она такая милая, смешливая и уютная с растрепанной головой, сонным лицом и твердым желанием доказать что-то всем этим взрослым дядькам. В грудине что-то предательски ёкнуло, отозвалось давно похороненным воспоминанием.

— Ты спишь вообще? — пытается отвлечь себя Накамото, переводя свое внимание во вне.

— Несколько часов, больше не получается, потому что мне снятся они, — поджимает губы И Со, находясь в Пусане и лишая возможность дотянуться, погладить волосы и убедить, что всё будет хорошо.

— Кстати, об этом — я тут узнал несколько трав, говорят, они могут заглушить вещие сны, скину Тэну, пусть он тебе их купит.

— Но я не могу сейчас без снов, ситуация слишком нестабильная.

— Мне пару часов твоего спокойного сна дороже любой стабильности, — фырчит Юта, злясь на себя за то, что не настоял, не поехал с ними, оставил её там в самом эпицентре эмоциональной атомной бомбы. — Раньше как-то без них обходились и сейчас справимся.

Они ещё полчаса обсуждали дела, обмениваясь успехами, прежде чем И Со отрубилась прямо во время разговора. Читтапон пробурчал что-то себе под нос и с улыбкой на лице шепнул в трубку:

— Пойду уложу её спать, ты тоже отдыхай.

А Юта так и замер, пялясь в потемневший экран и падая всё глубже на дно своих воспоминаний, где застряла такая же смешная, милая и желающая доказать свою силу всему миру девчонка.

…Ему тогда только тридцать исполнилось, когда случился самый счастливый и горький день в его жизни. Он и раньше подозревал, что у них в семье огромные проблемы, потому что за ужинами сквозняки в столовой гуляли не только из-за открытого окна, а мать иногда роняла возле кровати сына свое престранное: «Это всё для тебя, мой правитель». Окончательно Юта убедился в проблемах, когда, возвращаясь из конюшни, где только что целовался с дочкой конюха и шептал ей о любви, он застал мать в луже отцовской крови. Она не плакала, не билась в истерике раненной птицей — смеялась. Громко, протяжно, почти истошно.

Держала в руках тяжелый меч отца, которым его же и зарубила, и всё пыталась всунуть его сыну со словами:

— Теперь ты правитель, главный в семье.

А Юте все это не надо, ему бы с девчонкой той целоваться, строить планы побега, составлять карты мест, где хотели бы побывать. Ему вот этого всего не надо.

— Бери, — рычит мать, рукоятью обжигая ладонь сына. — Иначе я убью эту чертову девку!

Он стоял с открытым ртом, ловя воздух и пропуская его не во внутрь, а сквозь себя. Губы горели приятной сладостью поцелуя, в ноздри забивался густой запах отцовской крови. Ему всё это не надо. Зачем? Он никогда не мечтал быть воином, как отец; не стремился к власти, как мать; он хотел ездить по миру и целовать милую Сато, у которой волосы смешно путались, она была вечно заспанной и пахло от неё молоком и саке. Он её хотел любить, защищать, мечты её исполнять.

— Зачем? — шептал побелевшими губами Юта.

— Так надо было, — сквозь зубы. — Он был трусом, побоялся идти войной на клан Мин, не понимая, что если их не остановить, то они станут непобедимы — у них вот-вот старший сын родится, которому пророчат великое будущее. Нельзя! Ты, — пальцами в его плечо тыкала мать, — ты должен быть великим, а не какой-то мальчишка со смешанной кровью!

У него в голове набатом шумел звонкий девичий смех и её признание сквозь этот самый смех, которого Юта добивался без малого три года. Всё вокруг разъезжалось, расползалось полотно мира, сужаясь лишь до одних неестественно синих глаз, которые коркой льда покроются, как только узнает, что он отказался от неё ради власти.

— Нет, — качал головой Юта. — Я не хочу, мама.

— А кто тебя о желаниях спрашивает?! — кричала мать, рукой кого-то подзывая. Через минуту по полу гостиной волочили его милую и смешную Сато, которая сейчас напоминала испуганного лисёнка.

…Юта плохо помнил всё остальное, на подкорке отпечатался только угасающий взгляд темно-синих и оглушительный рев боли, сквозь который невозможно было определить то ли он сам рыдал, то ли это была его милая Сато.

И сейчас, глядя в потемневший экран, Юта ловил себя на каком-то искореженном чувстве дежавю, потому что И Со ни разу внешне не была похожа на неё, он её не любил так сильно, разве что, как сестру, часть семьи. Зато в воздухе витал тот же густой запах пока ещё не пролитой крови и все внутренние системы били тревогу. Он должен, обязан спасти хотя бы её, раз не смог уберечь ту самую, что пахла домом и мечтала доказать всему миру свою силу.

Вампир потянулся к телефону и набрал Тэёна, чтобы первый раз не спросить, а предупредить своего создателя о том, что собирается сделать.

— Мне нужен Чону, и я собираюсь убить несколько человек.

— Я так понимаю, что ты уже все решил? — спокойно уточнил Тэён.

— Да.

— Вспомнил Сато?

— Да.