Blood sweat & tears, Pt.2 (СИ)

Он мазнул по колесику зажигалки и жадно затянулся, щурясь от едкого дыма. Чимин, очевидно, сверлил в нем дыру с завидным упорством, тарабаня пальцами по деревянной столешнице. Юнги уже раз сто пожалел о том, что позвал Пака, а не Хосока, но в тот момент ему это казалось очень правильным.

— Ты и правда её вот так отпустишь? — Чимин все-таки не выдержал, заставляя Юнги засмеяться в голос.

Нет, он никогда не планировал её отпускать. Ни двести лет назад, затащив маленькую девочку в магический шкаф, ни полгода назад, когда поцеловал её, зажав меж стеллажей семейного архива. Он в тот день будто окончательно поставил печать на её губах и своем сердце — «моё».

Но обстоятельства и Йошико диктовали свои условия игры, поэтому спустя несколько часов размышлений — видишь, Хосок, иногда думать не так уж и вредно, — Юнги решает, что «сказать» и «сделать» — это очень разные вещи. Именно поэтому он говорит ей, Чимину, Йоши, обстоятельствам и всему миру, что отпускает И Со, но делает он совершенно другое: дает им шанс на совместную жизнь, на победу над обстоятельствами, Йошико и всем миром.

Поэтому Юнги двусмысленно качает головой и снова затягивается, прикладываясь губами к сигаретному фильтру. Чимина такой ответ совершенно не устраивал, он недовольно фыркнул и сжал пальцы в кулаки. Пока Мин мысленно прикидывал, когда же перевертыш успел так привязаться к своей родственнице, что теперь готов был рвать за неё глотки по поводу и без.

— Юнги, блин, будь добр, прекрати строить из себя великого манипулятора и скажи прямо, чего ты хочешь добиться этим?

Юнги уже в сто первый и нутром чуял, что далеко не в последний, раз, жалел о том, что не позвал Хосока. Он протяжно выдыхал, играя на чиминовых нервах, не то чтобы нарочно, но да… нарочно. Губы у него непроизвольно скривились в насмешливую линию, он искоса посмотрел на него взглядом «а сам ты не догоняешь?». Новый выдох, но уже короткий и с нотками обреченности — Чимин не догонял.

— Я хочу, чтобы она осталась цела и невредима, как и ты, и Хосок, и Чонгук, — не скрывая раздражения поясняет Юнги и добавляет совсем тихо: — Как-то многовато у неё защитников, блять, развелось.

Мин потянулся к кружке с кофе, сделал небольшой глоток, поставил её обратно и затянулся. В каждом движении сквозила монотонность и леность, словно он застрял в каком-то слоу-мо, пока остальной мир крутился на скорости х2.

— Йошико четко дала понять, что перестанет трогать И Со только в том случае, если я с ней расстанусь, — Юнги сдался и без всяких увиливаний принялся разжёвывать свой план. — Йоши не дура, хоть и пытается ею казаться, поэтому она сразу высечет любую подставу. Проще действительно расстаться, принять правила игры и победить девчонку в честной битве, чтобы после с чистой совестью вернуться к И Со.

— А ты прям так уверен, что будет куда возвращаться? — Чимин намекал ему на Тэёна, который только и ждал удобного повода, чтобы окончательно и бесповоротно завладеть вниманием ведьмы.

И Юнги действительно не был уверен, хотя бы потому, что не знал, на сколько по времени их игра с Йошико затянется. Это будет неделя, месяц, год, а может быть ближайшая сотня лет? И Со будет его ждать всё это время, особенно учитывая всё то, что он ей наговорил по телефону — вряд ли. Черт, да он бы и сам себя ждать не стал, а уж она и подавно.

— Не уверен, — честно признался Мин, — но я всё равно вернусь, а уж дальше она сама пусть решает мою-нашу судьбу.

— Знаешь, мне вроде тебя даже жаль, но на самом деле не жаль, — хмыкнул перевертыш. — В конце концов, ты сам виноват от самого начала и до этого момента.

Пак шумит, поднимаясь со стула и направляясь к двери, уже у самого проема он останавливается и оборачивается, чтобы сказать:

— У тебя появился шанс сделать всё правильно, хотя бы в этот раз — не напортачь, Юнги.

Чимин уходит, а Юнги отпечатывает себе его слова на поверхности ребер, как мантру или клятву какую-нибудь, или даже девиз на ближайшую жизнь. Ведь действительно, если он в этот раз налажает, то потеряет в буквальном смысле всё.

***

Тэёну впору было бы удивляться, как минимум, но ему почему-то отчаянно хочется смеяться и запрокидывать голову назад, и хлопать себя ладонью по бедру, и чтобы ребра сводило от хохота — Юнги просит его о помощи. Даже не так, Юнги посвящает его в свой план-капкан и почти что умоляет о содействии.

В любой другой день он бы даже мог обрадоваться такому повороту, но проблема была в том, что по плану надо было врать И Со. Тэён девчонке никогда не врал. Не договаривал — да, увиливал от прямого ответа — многократно, хранил от неё секреты — виновен. Вранье — никогда. Ему всегда казалось, что у неё и без него вокруг целая стая лжецов, каждый из которых руководствовался своими личными мотивами. Кто-то врал ей ради собственной выгоды, кто-то пытался спасти свою несчастную шкуру, а кто-то, и это был самый страшный тип, к нему и относился Юнги, врали ей во благо. По крайней мере, они в это верили.

Тэён уже открывает рот, чтобы сказать твердое «нет», но Мин его опережает и произносит: