Блу (ЛП)

— Я сделала это, — с каждым разом я восклицаю эти слова все громче и громче. — Я сделала это.

Вскочив на ноги, я прыгаю на кровати, визжа как поросенок и выкрикивая всякого рода ругательства, начиная от «сука» и «блядь» и заканчивая «охуеть, я сделала это». Краем глаза замечаю гордую улыбку отца и да… он качает головой.

— Мам, — я обхватываю ее руками и крепко сжимаю в фирменном объятии Блу. Она роняет телефон и письмо, и я сжимаю ее еще крепче. Если бы не настойчивость мамы и ее вера в меня, этого момента никогда бы не было. Являясь единственным ребенком, я всегда чувствовала невидимое давление быть лучшей и радовать родителей. У них всегда были высокие ожидания, но они никогда не пересекали линию безумия.

Да, именно безумия. Вы знаете таких родителей. Их дети уже в три месяца участвуют в конкурсах красоты, они разъезжают по лагерям чирлидеров по всей стране и покупают вечерние платья для конкурса «Юная мисс Колорадо» за десять тысяч долларов… такие вот родители. Да, мои мама и папа обеспечили меня всеми возможностями, но движущей силой этого была я. Именно я заставляла себя работать упорнее и быстрее.

— Я люблю тебя, Блу Уильямс.

Хотя в том, что меня назвали Блу и была доля безумия, но в защиту мамы скажу, что это помогало мне выделяться из толпы.

Отстранившись от нее, я, широко улыбаясь, обращаюсь к отцу.

— Спасибо за все и тебе, папа, — машу ему рукой. IРhone упал возле наших ног, поэтому папа смотрит на наши промежности. Неловко… если не сказать больше. Пальцами ног я передвигаю телефон поближе к маме, открывая ему замечательный вид на нее.

— Блу, если мне придется выезжать из Калифорнии, чтобы забрать твою беременную задницу из Престона, я продам тебя в рабство на черном рынке в Мексике.

От мамы мне досталась внешность, а от папы — чувство юмора. Этот мужчина никогда не говорит серьезно, даже в ситуациях, как эта, но по блеску глаз и самодовольной улыбке я понимаю, что он чертовски гордится мной.

— Заметано, пап. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Блу.

Мама отключает телефон большим пальцем на ноге, и мы, смеясь, падаем на кровать.

— Слава богу, ты не заставила меня твигать.

— Мам, это называется тверкать, и тебе стоит поработать над этим в мое отсутствие.

— Блу, — она сжимает руку на моем бедре и опускает голову мне на плечо, — без тебя я буду чувствовать себя такой потерянной.

— Мы будем разговаривать каждый день, и ты говорила, что будешь приезжать раз в месяц.

— Знаю, но ты ведь моя девочка, Блу.

— Прочитай мне письмо.

И я слушаю, как мама дрожащим голосом дочитывает письмо.

ГЛАВА 1

Тридцать дней спустя

Я провожу пальцем по кромке черно-белого покрывала из дамаста², которое лежит поверх односпального матраса в комнате в общежитии. Мы с мамой раскладываем вещи на моей половине, пока папа, ворча, собирает стол и стул.

— Милый, хватит. Давай кого-нибудь наймем, или я сама займусь этим. Мне не хочется, чтобы ты повредил свои руки.

— Я хирург, а не слабак.

Да, именно это я постоянно слышу с тех пор, как родители заселили меня в общежитие. Они привезли меня за неделю до начала учебы и несколько дней жили со мной. Сегодня утром состоялось наше прощание. Мне было так грустно, что я чуть не побежала за ними, умоляя забрать меня домой.

Когда мама расплакалась, мне пришлось отвернуться от нее. Папа шлепнул ее по заднице и сказал что-то смешное, а потом крепко, по-семейному, обнял нас. Этот мужчина бесит меня, потому что никогда не бывает серьезным, но в такие моменты именно это нам от него и нужно.

Я не знаю, когда появится моя соседка по комнате. Мы переписывались с ней пару раз. Ее зовут София, но она строго-настрого наказала мне называть ее только Софи. Нам повезло, что нас поселили вместе, потому что мы обе первокурсницы и чирлидерши.

Папа упорно пытался заставить меня поторопиться и вступить в сестричество, чтобы в полной мере познать университетскую жизнь, но я понимала, что не смогу совмещать хорошие отметки и тренировки в группе поддержки с проживанием в женском клубе, поэтому предпочла общежитие. И теперь очень переживаю о том, какой окажется моя соседка.

Тишину в комнате прерывает громкое урчание в моем животе. Я подхожу к мини-холодильнику, который купили и забили продуктами родители, но ничего из его содержимого не вызывает у меня аппетита. Греческий йогурт… нет. Сыр… вдвойне нет. Постная индейка… определенно нет. Сейчас мне больше хочется двойного чизбургера с беконом и большой порцией картофеля-фри.

Преимущество жизни в общежитии состоит в том, что все фастфуды находятся поблизости. Сорвав с настенного крючка бирюзовую сумку, я вешаю ее на шею и смотрюсь в зеркало, идеально расположенное возле двери, чтобы проверить, как выглядят мои волосы. Спасибо, мамочка. Блестящая светлая копна все еще сексуально растрепана. Волосы — это то, что отличает меня от других девушек. Длинные, густые, блестящие, золотистые и самое главное… натуральные.