Блуд на Руси (Устами народа) - 1997

Моряки под его командой повидали немало заморских стран, трудно их было удивить, однако Великое Московское княжество все же поразило воображение довольно своеобразным укладом народной жизни, где, наряду с обилием любострастия, другой утехой оказывалось столь же щедрое воздаяние Бахусу. Но и англичане, в свою очередь, могли бы также поведать о многом, что вызвало бы у русских недоумение. О том, например, как церковные и светские суды к западу от российских границ вели свой безжалостный розыск лиц, подозреваемых не только в государственной измене, но и в более тяжком по тем временам преступлении — пособничестве Сатане.

При истолковании мотивов такого вероотступничества теологи и судьи были едины как ни в чем другом. В тогдашних государствах Западной Европы решение заключить тайный договор с дьяволом власти признавали закономерно вытекавшим из греховной природы человека, якобы склонного к хитроумному обману своим внешне добродетельным поведением. Отходом от пути истинного считались также проявления колдовства, чародейства, богохульства и внебрачного сожительства. В этом могли обвинить, не взирая на знатность происхождения, любого гражданина, посмевшего отрицать всемогущество Господа Бога и, пусть даже в мыслях своих, обращавшегося за помощью к Владыке Тьмы.

По отношению к преступникам совести, уличить которых в смертном грехе оказывалось весьма трудно, применялись особые методы следствия. Судебные заседания по таким делам проходили всегда тайно. Обвиняемый должен был опровергать слухи, домыслы и наговоры в условиях отсутствия даже видимости адвокатской защиты. Имена свидетелей или доносчиков скрывались, хотя, по их желанию, могли устраиваться очные ставки. Для дачи показаний зачастую вызывались дети моложе десяти лет, уголовные преступники, а также уличенные ранее в лжесвидетельстве и отлученные от церкви. Пытки применялись повсеместно, без ограничений по тяжести и продолжительности. Если обвиняемый умирал под пыткой, то усматривали в этом проказу дьявола. После пыток заключенный должен был добровольно повторить свое признание вины. В любом случае, человека пытали, пока тот не признавался или не испускал дух, а самые невыносимые истязания предназначались для того, чтобы вынудить жертву назвать имена сообщников, которые, по необходимости, подсказывались судьями.

Поставив на одну доску колдовство, чародейство, богохульство и блуд без покаяния, инквизиторы выдумывали самые нелепые объяснения. Почему колдунья не может совершить побег из тюрьмы? Дьявол, мол, завладевает ее душой и не хочет спасти путем отречения от него. Почему жена проводит всю ночь рядом с супругом и одновременно присутствует далеко от дома на ночном шабаше, завершающемся свальным грехом? Ведьма-де околдовывает мужа, и тот принимает подушку за свою жену. И никто из садистов-параноиков от Инквизиции, блудодействовавших на страданиях людей, не сомневался, что с помощью пытки можно заставить жертву с воспаленным воображением наплести все, что требовали палачи. Скажем, о подробностях телесного соития с самим дьяволом.

К середине XVI века европейские теологи уже разработали и обосновали заимствованные у византийских богословов положения о половых извращениях во время шабаша. Согласно их выводам, человек мог совокупляться с демонами, а женщина была способна забеременеть с помощью суккуба (дьявола в женском обличье). В ходу оставался и постулат ведущего теолога, монаха-доминиканца Фомы Аквинского (1227-1274): «В связи с тем, что демон способен украсть семя невинного юноши во время ночной поллюции и влить его в чрево женщины, она может забеременеть. Отцом же будет не дьявол, а мужчина, чье семя оплодотворило ее, причем он при этом потеряет невинность. Таким образом нет никакого чуда: мужчина может быть девственником и отцом одновременно». Не удивительно поэтому, что сексуальные отношения с дьяволом, расписанные обвиняемыми под пыткой, служили почти обязательным пунктом обвинений даже на процессах, где ничего не говорилось о шабаше.

Допрос с пристрастием следовал сразу же за арестом подозреваемого, дабы дьявол не смог подготовить своего слугу. Пыточная камера окрапливалась священными травами. Показания, полученные от других ведьм под пыткой, принимались за достаточное доказательство. Если же обвиняемый признавался в своем участии на шабаше, этого вполне хватало осудить и его, и всех, кого он там якобы видел. Вот только не каждая ведьма или колдун участвовали в групповых оргиях черных месс: некоторых приходилось обвинять в индивидуальных сношениях с дьяволом. Поскольку же сатану и его приспешников вызвать на суд не представлялось возможным, единственным свидетелем считался сам обвиняемый.