Блуд на Руси (Устами народа) - 1997

Петра часто упрекают в слишком узком прикладном понимании науки, от которой он якобы хотел только технической пользы для государства, но, думается, такие факты, как общение с Лейбницем и Вольфом, стремление основать и основание библиотеки и Академии Наук в Петербурге, обоснование самой теории своей власти на основании выводов тогдашней науки о государстве, позволяют думать о Петре иначе: если не сразу, то к концу жизни он понял европейскую науку и просвещение шире, чем вначале, и увидел в них не только двигателей промышленной техники. За то же говорят печатавшиеся по его распоряжению книги. Среди его питомцев, учившихся за границей, мы знаем таких, которые, не удовлетворившись Лейбницем, искали науки у Бейля, интересовались итальянской литературой, пробовали сами сочинять и писать, умели любоваться художественными сокровищами Италии.

А так, в смысле толпы, кучки русских за границей в петровское время представляли из себя довольно- таки безотрадное явление. Первое посольство оставляло занимаемые им помещения обыкновенно в столь загрязненном виде, что иностранцы только руками разводили, как это люди могли так загрязнить комнаты и мебель в такой короткий срок. Сам Петр оставлял тогда отведенные ему комнаты с испачканными диванами, изрезанной и истыканной бессмысленными ударами шпаги или кортика мебелью, изорванными обоями и коврами, с вытоптанными цветниками, поломанными решетками садов, разбитыми статуями. Его навигаторы представляли из себя в этом отношении какую-то толпу необузданных дикарей...

Относительно плутовства французский посланник Кампредон писал уже в конце царствования Петра после того, как миновали годы упорной борьбы царя с этим широко распространенным пороком: «Наклонность россиян к обману родится вместе с ними и развивается в них воспитанием и примером родителей. Их плодовитость в изобретении средств обманывать бесконечна; не успеют открыть одного, как они тотчас же выдумывают десять других. Это главный рычаг их деятельности. Можно сказать, они любят обман больше жизни, ибо каждый день можно наблюдать, что пытка, претерпеваемая одними, и конфискация нажитого воровством богатства у других не в состоянии никого удержать от искушения воспользоваться самой ничтожной выгодою, которую им предлагают, в ущерб честности их самих и против интересов монарха.

«Упрямцы» ненавидели Петра как антихриста и людомора и в своей ненависти всегда были готовы перейти от слов и мыслей к делу. Заговоры против Петра и покушения на его жизнь — не плод фантазии: сын его желал ему смерти, духовник его, которому царевич поведал свою мысль, не остановил его, а лишенный сана за прикосновенность к этому делу архиерей ростовский Досифей, глухо, но уверенно ссылаясь на то, что говорят о Петре в народе, при самом обряде лишения сана намекал, что в народе ждали смерти царя.

Сергей Князьков (1873—1920) писатель.

Показание № 58

Русский простого звания во всех своих делах с иноземцами имеет в виду одну только цель свою выгоду, и не дает заходить в свою голову никакой другой мысли, кроме той, как бы дать выгодное понятие о самом себе. От того-то он и является на глаза к ним с большой осмотрительностью, с совершенно простоватым, даже глупым видом; но под этим притворным простодушием старается залезть к ним в самую душу и мастерски умеет пользоваться самой малейшей слабой стороной, какую выставят ему. А так как вообще не слишком бывают осторожны с таким человеком, у которого предполагают немного ума, то обыкновенно выходит в подобных случаях, что иностранец остается внакладе.

Это с большим вредом чувствовали многие из иностранцев, особливо нанимавшиеся в Русскую службу: сверх всяких своих ожиданий, они видели, что их подчиненные, смотревшие простачками, так провели их, что само они не в силах себя выручить, а должны обращаться к ним же с просьбами и позволить им руководить собою. По той же причине случалось, что многие иноземцы, ездившие в Россию и судившие о русских поверхностно, в таких дурных чертах изображали их рассудок. Зато другие никогда не видевшие России и изучавшие русских только по их поступкам и переговорам, как, например, Пуф- фендорф в жизни Карла Густава, и другие, сколько они ни жалуются на их ложь и плутовство, однако ж не отказывают в похвале, следующей их рассудку и остроумию.

Впрочем, все это не могло не обуздать жадности русских, ни помешать продолжать по-прежнему тайное воровство в казенных доходах и притеснение подданных, особливо когда еще походило на то, как будто Петр тогда только наказывал подобные преступления, когда хотел придраться к преступнику по скрытым причинам. Потому что большие преступники, не раз уличенные в самом крупном грабительстве, как, например князь Меньшиков, великий адмирал Апраксин и все, принадлежащие к ним, всегда находили способы укрощать его неудовольствие значительными пожертвованиями и получать его прощение.