Блуда и МУДО

В этом была вся Анна. Они полгода не виделись, но она сразу же приставила Моржова к делу. Анна вообще не терпела, когда мужик пребывает в праздности. Когда в былые времена Моржов по вечерам провожал Анну домой, Анна требовала, чтобы он хоть пиво пил по дороге – лишь бы не бездельничал.

Водоразборная колонка находилась неподалёку. Пока она хрипела, струёй раскачивая подвешенное ведро, разговаривать было невозможно. Моржов подхватил полные вёдра и почувствовал, что поневоле приобретает крестьянскую осанку – ноги чуть согнулись, чтобы удобнее было семенить с грузом, зад отклячился, плечи развернулись, руки растопырились, а шея выгнулась, как у верблюда.

– Чего у тебя Андрюха скважину не пробурит? – прокряхтел Моржов, топая за Анной к воротам.

– Есть скважина, только насос не работает.

– Почему?…

– Откуда я знаю? Сломался. Или алкаши провода срезали. Андрюха вернётся – починит.

– Куда он у тебя укатил? – сразу ободряясь, спросил Моржов.

– Повёз Коську к своим родителям на неделю. Коська – это сын Анны и Анд рюхи, дьявол лет восьми.

– А мать у тебя дома? – допытывался Моржов.

– А ты у меня ночевать хочешь? – напрямик спросила Анна.

Моржов Анне нравился. Рослый, если что – не ссыт, руки из нужного места растут, к тому же кого хочешь может нарисовать похоже. Неувязка заключалась в том, что в хозяйстве Анны место, пригодное для Моржова, уже занимал Андрюха. Но Анна, как рачительная хозяйка, не дала добру пропасть и подыскала Моржову другое местечко – любовника. Анна была на три года моложе Моржова, а Моржову казалось, что на десять лет старше.

– Если можно, то я заночевал бы, – признался Анне Моржов.

Выражение «если можно» он употреблял не в смысле «если ты хочешь», а в смысле «если никто не узнает». Собственное «хочу – не хочу» для Анны не имело никакого значения. Надо – значит надо.

– Мать на дежурстве, только утром придёт.

Отца у Анны сроду не было. Получалось, что сегодня Моржов живёт у Анны.

Дом у Анны был большой, многокомнатный и старомодный. Его старомодность заключалась в некой избыточности, излишней добротности: на кухонном столе – клеёнка, на подоконниках – цветы, на телевизоре (большом, современном) – салфетка, на подушках – накидки, на диване и креслах – чехлы. Понятно – ковры на полу и стенах, шторы на окнах; понятно – портьеры вместо дверей; понятно – бабкина швейная машинка, отлаженная, как пулемёт, и готовая к делу в любой миг.

Поскольку Моржов на ночь претендовал на роль Андрюхи, то и днём Анна использовала его как мужа. Моржов наколол дров, отнёс и вылил в Банный лог три ведра мыльной воды, вытащил из подпола могильно пахнущий мешок картошки, натянул во дворе бельевые верёвки, вернул бабе Кате одиннадцать рублей долга и со списком покупок сходил в дальний гастроном. Моржову даже понравилась эта игра в работящего мужика и домовитую бабу.

– Ты чего в прихожую грязь натащила? – сварливо крикнул он Анне. – Ноги вытереть лень?

Анна послушно взяла тряпку и пошла подтирать грязь. Похоже, она не видела разницы между мужем и Моржовым. В гараже у Андрюхи стояли потрёпанные «Жигули» и мотоцикл «Ява»; если «жигуль» не работал, Анна без проблем ехала по делам на «Яве»; так же, видимо, она воспринимала и мужа с любовником.

Кстати, уже завечерело. По Ковыряловке пели петухи, гавкали собаки, смеялись какие-то подростки. Посреди улицы стояла, мотала башкой и мычала чья-то корова – словно алкаш, который не догулял с рухнувшей братвой и теперь горланит песню в одиночку.

В крытом подворье Анны Моржов чинил дверку, которой грозил скорый паралич: отвёрткой он подтягивал разболтавшиеся шурупы петель.

– Хватит там копаться! – одёрнула его Анна. – Ужинать пора. Давай живей, пока не остыло. Разогревать потом не буду.

У Анны всё было конкретно. Мужик – это такая полезная и сообразительная рабочая скотина. Мужик должен работать, жрать, трахаться, спать. Если ему этого не предоставить, он убежит и напьётся. Изредка мужика надо отпускать на волю (в ночное) – на рыбалку или на чьи-нибудь похороны. Мужику надо внушать, что им гордятся и он хозяин. Для этого иногда надо одеть его получше и вывести показать соседям. Там от счастья он, конечно, ухрюкается, и его надо тянуть домой не спеша, чтобы он по дороге проорался. Вот, в общем, и всё.

Моржова ждала здоровенная сковородка жареной картошки и тарелка с солёными огурцами. Моржов навалился на ужин. Анна заперла двери, задёрнула шторы на окнах, выходящих на улицу, и включила верхний свет. Она села за стол напротив Моржова и стала внимательно смотреть, как Моржов ест.

– Тебя чего в город-то принесло-то? – наконец спросила она.

Для Анны желание секса не было достаточной причиной, чтобы куда-то ехать и чего-нибудь предпринимать.

– Мне сертификаты на детей нужны, – треща огурцом, сказал Моржов. – Можешь мне дать? До августа.

– Надо – так дам. Но завтра. Они же на работе, в сейфе лежат.

– Пойдёт и завтра, – кивнул Моржов. – Как у тебя жизнь?

– Нормально, – пожала плечами Анна. – Мотоблок купили. На гараже крышу перестелили. Мать – тьфу, тьфу – здорова.

– А на работе?