Блудная дочь

Война продолжалась, и в 1944 году Флорентина следила за успехами союзников по «Чикаго Трибьюн» и по радиопередачам Эдварда Мерроу, которые тот вёл из Лондона. Её кумиром стал Эйзенхауэр, но втайне она обожала генерала Джорджа Паттона, который немного напоминал ей отца. Шестого июня началось вторжение в Западную Европу. Флорентина следила за продвижением союзников к Парижу по карте Европы, которую мисс Тредголд повесила в её комнате ещё в те дни, когда она изучала историю Польши. Девочка поверила, что война приближается к концу и отец скоро вернётся домой.

Летом в Чикаго должны были пройти съезды, на которых Республиканской и Демократической партиям предстояло выдвинуть своих кандидатов на пост президента США. Это давало Флорентине шанс увидеть своего политического героя.

В июне республиканцы выдвинули своим кандидатом Томаса Дьюи, а демократы в июле вновь выставили кандидатуру Рузвельта. Конгрессмен Осборн взял Флорентину в амфитеатр, откуда она слушала речь президента, в которой он соглашался на выдвижение.

Это был самый волнующий день в её жизни, и по дороге домой она рассказала Осборну о своём интересе к политике. Он не стал говорить ей о том, что, несмотря на войну, в Сенате нет ни одной женщины и только две — в Палате представителей.

В ноябре Флорентина написала отцу о том, о чём, по её мнению, он слышать не мог: Рузвельта переизбрали на четвёртый срок.

И тут пришла телеграмма.

Мисс Тредголд не успела её спрятать, и девочка заметила запечатанный конверт в её руке. Гувернантка тотчас же понесла телеграмму миссис Росновской в гостиную, а дрожащая Флорентина пошла за ней следом. Шествие замыкала Элеонора. Софья разорвала конверт, прочитала содержимое и истерически разрыдалась.

— Нет, мама! — воскликнула Флорентина. — Это неправда. Скажи мне, что он просто пропал без вести! — Она выхватила телеграмму из рук матери. В ней было написано: «Получил предписание о демобилизации. Буду дома, как смогу. Люблю, Авель».

Флорентина радостно закричала и бросилась обнимать мисс Тредголд, а та опустилась на стул, чего раньше никогда себе не позволяла. Элеонора, будто поняв, что обычные нормы поведения уже не действуют, прыгнула к ним на стул и стала облизывать обеих, а Софья наконец рассмеялась.

Мисс Тредголд не удалось убедить Флорентину, что фраза «как смогу» на практике может означать довольно длительное время, поскольку в армии существует жёсткая система приоритетов отправки солдат и офицеров домой. Преимущество получают те, кто отслужил дольше, или те, кто был ранен в бою. Флорентина была настроена оптимистично, но недели тянулись за неделями, а её отец всё не возвращался.

Однажды вечером, когда Флорентина возвращалась домой с очередной скаутской нашивкой — на это раз за умение оказать первую помощь, — она увидела свет в окне, которое оставалось тёмным более трёх лет. Девочка тут же забыла о своей нашивке, помчалась к дому и чуть не сломала дверь, пока мисс Тредголд открывала ей. Флорентина взлетела вверх по лестнице в кабинет отца, где и нашла его, беседующего с матерью, бросилась к нему в объятия и не отпускала его до тех пор, пока он сам не отстранил её от себя, чтобы внимательно разглядеть свою десятилетнюю дочь.

— А ты в действительности гораздо красивее, чем на фотографиях.

— А ты цел и невредим, папа.

— Да, и я больше никуда не уйду.

— Без меня — никуда, — сказала Флорентина и ещё раз обняла его.

Все последующие дни Флорентина приставала к отцу с просьбами рассказать ей о войне. Видел ли он генерала Эйзенхауэра? Нет. А генерала Паттона? Да, виделся минут десять. А генерала Брэдли? Да. А немцев? Нет, но был случай, когда он помог спасти раненых солдат, попавших в засаду при Ремагене.

— И что там случилось?

— Достаточно, юная леди! Ты донимаешь меня сильнее, чем сержант перед парадом, — вынужден был оборвать Авель расспросы дочери.

Мисс Тредголд напомнила, как ей повезло, что её отец вернулся домой целым и невредимым, в отличие от многих отцов её одноклассников. А когда Флорентина услышала, что отец Эдварда Винчестера потерял руку под городом Бастонь, она выразила ему свои сожаления.

Авель быстро вернулся к привычному укладу. Джордж Новак, как Авель видел из его годовых отчётов, прекрасно управлял отелями в его отсутствие.

От Джорджа Авель узнал о том, что конгрессмен Осборн избран в Конгресс на пятый срок. Он попросил секретаря соединить его с Вашингтоном.

— Мои поздравления, Генри! Можете считать себя избранным в совет директоров.

— Благодарю вас, Авель. Вам будет приятно узнать, что я приобрёл шесть процентов акций «Лестера», пока вы за границей угощали наших генералов деликатесами, приготовленными на примусе.

— Отлично, Генри. А каковы надежды на то, что мы получим в наши руки вожделенные восемь процентов?

— Шансы очень неплохие. Питер Парфит, который собирался стать президентом «Лестера» ещё до появления Каина на сцене, любит его как мангуста гремучую змею. Питер ясно дал понять, что готов расстаться со своими двумя процентами.

— И что нас держит?