Блудная дочь возвращается

И вдруг шахматы с грохотом полетели на пол и он буквально бросился на меня. От неожиданности я потеряла и дар речи, и волю к сопротивлению. Запомнила я только, какой он был большой и тяжелый, со своим натренированным телом, огромными мускулами и повадкой, напоминающей тигра. От невероятности происходящего я, помнится, долго не могла прийти в себя. Такое впечатление, что и он не ожидал от себя такой прыти: страшно сконфуженный и стараясь успокоить меня, он говорил о том, как любит, как долго сдерживался, потому что видел только приятельское отношение с моей стороны (еще бы) и не решался показать своё чувство и т. п. Так наши отношения перешли на совершенно другой уровень. Он даже взял отпуск, чтобы всё время проводить со мной. Повёз в гости к своей маме, с которой жил вместе в малогабаритной новостройке, и, насколько я могла понять, строил планы нашей будущей совместной жизни. Думаю, кроме меня, его ещё привлекала и возможность перебраться в Москву – всё-таки большая перспектива для его карьеры. Я их не расстраивала и не поддерживала: может быть, в глубине души я надеялась, что моё сердце вдруг наполнится если не любовью, то хоть влюблённостью? Но этого так и не случилось, несмотря на то, что Дима был достаточно привлекательным молодым человеком. Так прошло около трёх недель, пробы закончились, и я получила распоряжение покинуть «Ленфильм» и перебираться к месту съёмок.

Не помню, как распрощалась с Загранцевым. Наверное, пообещала позвонить, когда снова вернусь в Ленинград. Затем я частично упаковала костюмы в узлы из плащ-палаток, частично развесила в автобусе, и вдвоём с шофёром мы отправились в Выборг. В Выборге должны были сниматься эпизоды с колокольней и парусником, и там уже находилась вся съёмочная группа, в том числе моё непосредственное начальство (Алина и Татьяна), а также моя новая помощница, которую я ещё не видела, – Люся (фамилии не помню).

Дорога до Выборга была очень приятной. Так как мы были вдвоём с шофёром, молодым парнишкой, и время наше было не лимитировано, мы могли позволить себе превратить деловую поездку в отдых на лоне природы. По причине страшной жары ехали мы в купальных костюмах, то и дело останавливаясь у каждого встречного водоёма, которых вдоль шоссе было достаточно. Купались, немного загорали и отправлялись дальше. По дороге шофёр ещё и был моим экскурсоводом, показывая разные достопримечательности, проносившиеся мимо. В общем, дорога оказалось удивительно приятной и неутомительной, хотя и заняла почти весь день.

К вечеру в поисках гостиницы, где надеялись найти кого-либо из администрации группы, мы въехали на главную площадь Выборга. И неожиданно попали на репетицию съёмки. Было очень странно наблюдать из окна автобуса, как бы со стороны, как в летнюю жару по площади расхаживают люди, закутанные в шали и шубы, с муфтами и в меховых шапках. В лучах заходящего солнца всё выглядело как на картине сюрреалиста. Как будто мы попали вдруг в другое время, в прошлое.

К автобусу подошли члены группы, и тут выяснилось, что все слегка подшофе, а моя помощница Люська вообще куда-то пропала. С трудом нашли запасной ключ от костюмерной, раздели актёров и массовку и разгрузили автобус. Так начиналась экспедиция в Выборге.

Странно, но всё, что связано с личной жизнью в Выборге, из моей памяти выпало. Как мы встретились после долгой разлуки с Лёней, я тоже не помню. Скорее всего, его даже не было в той экспедиции. Наверно, он был на выборе натуры где-нибудь на Кавказе или Камчатке. Больше всего мне запомнился город, который покорял своей нордической суровостью, стариной, строгими каменными домами, башнями и булыжной мостовой.

Помню залив и парусник «Крузенштерн», на котором проходили съёмки. Временная костюмерная была в кают-компании, комната режиссёра – в каюте капитана, а обедали мы с матросами на камбузе. Над нами поднимали паруса, и бригантина описывала круги по заливу.

Помню ещё эпизод, когда мне пришлось одной подниматься по закрученной крутым винтом каменной лестнице Выборгской колокольни. Тогда снимался эпизод «на решётке» башни, в котором актёров, естественно, заменили профессиональные верхолазы. Дворжецкий срывает с Даля повязку – чёрный шарф – и бросает её вниз. Она летит,… летит… и улетает неизвестно куда. И тут кричат: «Еще дубль!», а повязки у дублёров больше нет -второй дубль не был предусмотрен. Я хватаю похожий шарф и устремляюсь к башне, протягивая повязку второму режиссёру (к тому времени уже новому, с которым я ещё толком не познакомилась), а он, как впоследствии оказалось, боящийся высоты, заявляет мне: «Вот сама и лезь». Я, конечно, не против – никогда не лазила на колокольню.

Сверху Выборг был виден как на ладони: особенно хорош залив с военными кораблями. Зрелище было потрясающим -столько лет прошло, а помню эту впечатляющую картину. И ещё помню, как трудно было спускаться: ступеньки стёртые от времени и скользкие от сырости, колени дрожат, пальцы рук немеют от влажной шероховатости стен, на которые приходилось опираться, но всё равно интересно.