Блудница

Сначала ее укачивало в пути. Повозка то и дело подскакивала и качалась из стороны в сторону. Ей показалось, что это гораздо хуже, чем ехать верхом. Ей стоило немалых усилий и даже чуточку волшебства, чтобы сдержаться и не просить его остановиться и выпустить ее.

Затем она заметила, как ловко Грегор управлял пони, какими отточенными и профессиональными движениями он направлял его, натягивая и ослабляя поводья. Брови его были сдвинуты, выражение лица решительное, он был сосредоточен на деле. Она не могла отделаться от мысли, что именно так, должно быть, он выглядит стоя у штурвала своего судна. Этот образ вызвал у нее неумолимую тоску, ведь ей не суждено было узнать, так ли это. Она бы даже никогда не появилась в его жизни, если бы не его жажда возмездия. Они заключили весьма странную сделку, но она не жалела об этом, даже несмотря на все то, что им пришлось пережить накануне. Ей не следовало дерзить и дразнить его, он и так был слишком подавлен.

Она смотрела по сторонам, время от времени задерживая на чем-то взгляд. Грегор был хорошим человеком, и ей было больно сознавать, как глубоко ранен он был в столь юном и хрупком возрасте, когда нашел отца погибшим. Она сочла бы за счастье помочь ему избавиться от этой мрачной пелены, сквозь которую он смотрел на мир. Принесет ли наконец осуществленная месть удовлетворение и успокоение, к которым он так стремился? Она надеялась, что это случится. Человек, достойный одного лишь презрения, мог так жестоко разрушить жизнь своего ближайшего соседа, и Айвор Уоллес был именно таковым. Чем больше она задумывалась об этом, тем больше решимости было в ее стремлении во что бы то ни стало принести Грегору успокоение.

Как только они вошли в лес, Грегор привязал пони и спрятал повозку, и дальше они пошли пешком. За всю дорогу они не проронили ни слова, и, только когда подошли к кромке холма, откуда был виден Белфур-Холл, Грегор остановился и нарушил молчание:

— Я вернусь завтра, в полночь. Встретимся там, где цветочные клумбы обрамляют дорожку.

— Буду ждать вас там. — Цель его визита была очевидна. Он хотел знать о ее успехах. И тем не менее настроение Джесси улучшилось. Как глупо было верить во что-то! Ей непременно нужно было избавиться от привязанности к нему.

Она была уверена, что в постели с его врагом это будет значительно проще.

Полная решимости, она развернулась и стала спускаться по холму по направлению к Белфур-Холл. Она точно знала, что он смотрит ей вслед, так как чувствовала его взгляд, но ни за что не позволила бы себе обернуться. Чтобы устоять, Джесси сосредоточилась на предстоящем ей деле. Теперь у нее было сразу две цели. Одна, ее собственная, — заработать деньги и отправиться на север. Вторая, ради Грегора, — возмездие, совершив которое он, быть может, научится видеть мир не только в темных тонах и оставит свое мрачное прошлое, которое сделало его таким озлобленным. Ей так хотелось дать успокоение его израненной душе.

Было бы чрезвычайно приятно увидеть его в светлом, радостном расположении духа, прежде чем попрощаться с ним. Болью в груди отдалась мысль о том, что им придется проститься навсегда, но она немедленно прогнала ее, чтобы не потерять душевного равновесия.

Приближаясь к дому, Джесси освежила в памяти план действий. Она знала, где находится вход для прислуги, но должна был идти к главному входу, словно о черном ходе не имела ни малейшего понятия. Обойдя сады, она наткнулась на тропинку, что вела к Белфур-Холл из ближайшей деревни. По ней она и пошла.

С этой стороны особняк выглядел еще более впечатляющим. Стены серого камня и высокие узкие окна придавали ему зловещий вид. Взглянув на мансардные помещения, в которых должны были располагаться комнаты для прислуги, она, нервно сглотнув слюну, подумала о лестницах, что ей придется преодолевать, и пожелала себе много сил и терпения. «Я попаду туда, чего бы мне это ни стоило».

Пять широких мраморных ступеней вели к высокой массивной главной двери, которую венчал прекрасный витраж. Она сделала глубокий вдох и постучала тяжелым дверным молотком. Поправляя платье мышиного серого цвета, которое Грегор купил ей для подобных обстоятельств, она входила в образ простой, скромной девушки. Когда же заскрипела дверная ручка, она робко, но обнадеживающе улыбнулась, чтобы с самого начала производить на всех только благоприятное впечатление и быть на хорошем счету.

Прошло некоторое время, прежде чем дверь полностью открылась. За ней она услышала громкие голоса и множество все новых и новых указаний. Судя по виду дома и его обитателей, там царили хаос и неразбериха. Это был добрый знак.

— Мы ничего не покупаем, — сказала женщина, стоявшая на пороге.

Рукава ее были закатаны, а на лице застыло явное выражение неодобрения. Вытирая руки о фартук, она выглядела одновременно рассерженной и выбившейся из сил.

Джесси сделала для себя вывод, что это экономка.

— Я ничем не торгую, госпожа хозяйка. Я приехала навестить кузину, что живет в этих местах, и услышала, что вам требуются хорошие работники.