Блудное художество

Он показал листы работы Шустермана - опрятные, без клякс, с ровненькими полями.

– Да батька мой, Николай Петрович!…

– Молчи. Я еще не все сказал. Кто тебе сию сухарницу в заклад принес? - Архаров сдернул салфетку. - Только не ври. Мы-то с тобой знаем, что приносил ее Иван Иванович Осипов и передавал тебе в летней кухне у тебя же на окогоде, в которой кухне вы и до того ранним утром частенько встречались. В Москве, стало быть, Каин, а ты и словечком не обмолвилась.

– Да коли я бы обмолвилась, он бы меня убил, вот те крест - убил бы! Он, как объявился, первым делом пригрозил…

– Молчи. Я говорю. Так вот, Марфа Ивановна… - Архаров был изумительно спокоен, говорил неторопливо, почти ласково, и видел, что от этого Марфа в великом недоумении. - Я подумал и понял, отчего ты чудесишь. Самостоятельности в тебе много. Обычная баба мужним умом живет, он все растолкует и уму-разуму по-семейному поучит. И ей это на пользу идет. А ты, вишь, моего Клавароша взяла для того, что он русского обычая бабу учить не понимает. Давно тебя, стало быть, не вразумляли, как полагается…

Поняв, о чем речь, Марфа онемела.

– Ты сейчас тихонько пойдешь вниз, к Карлу Ивановичу, и велишь, чтобы тебя вразумили должным образом, без членовредительства, но весьма чувствительно. Поверь - сие будет к твоей пользе. Потом сама благодарить придешь, что вовремя уму-разуму научили, покамест Каин совсем тебя с толку не сбил.

– Да ваша милость!… - наконец воскликнула Марфа. - Да за все мое к вам добро!…

– Не поднимай шуму, Марфа Ивановна, не позорься. Заслужила - получай. Не то силком отведут - хуже будет. Ступай. После вразумления полежи малость и ко мне сюда возвращайся. Будем дальше о твоих проказах беседовать. Где лестница в подвал - знаешь?

Марфа настолько была поражена этой архаровской затеей, что молча кивнула.

– Вот и ступай с Богом.

Марфа стремительно вымелась из кабинета. Архаров нехорошо усмехнулся - конечно же, пользуясь давним знакомством с полицейскими, старая сводня постарается улизнуть из конторы. Не тут-то было - не выпустят! Да еще и препроводят вниз под ручки. Не напрасно предупреждал: Марфа Ивановна, не позорься…

– Эй, кто там есть! - крикнул он. - Щербачова ко мне! И Арсеньева!

Следовало основательно заняться списком господ, которых Марфа облапошила.

Но из этого благого побуждения ничего не вышло. Пока полицейские перекликались, вызывая Тимофея с канцеляристом к обер-полицмейстеру, откуда-то снизу донеслись подозрительно громкие крики.

Подвалы были так устроены, чтобы поменьше шуму проникало наверх. Поэтому Архаров очень удивился и даже сам пошел смотреть - что за притча? Его любопытство было вознаграждено.

Оказалось, что Марфа попыталась-таки сбежать, была поймана, доставлена к ведущей вниз узкой лестнице, начала спускаться - и застряла.

Архаров подивился - сам он, мужчина плотный, не раз спускался и поднимался без особых затруднений. Однако это приключение его позабавило - и он азартно принялся руководить сверху действиями по извлечению Марфы. Снизу же взял власть в свои ручищи Вакула. Судя по взвизгам и ругани Марфы, охальничал он там напропалую. Но в конце концов именно он поступил разумно - ухитрился стянуть со сводни многослойные нижние юбки, после чего удалось развернуть ее боком и, выпихивая со ступеньки на ступеньку, вытащить на свет Божий.

– Говорил же тебе - не позорься, - сказал Архаров. - А теперь вон бока себе ободрала. Да и все подворье хохочет. Этого ты добивалась?

Марфа молча одергивала юбку - красная, как свекла. Снизу вылез Вакула, держа над головой широченные, как парус, белые мешки с кружавчиками. Архаровцы стали делать разнообразные замечания, от которых Марфа разозлилась, выхватила у Вакулы нижние юбки и хлестнула его ими по веселой бородатой роже.

А потом она вдруг заревела - словно девка, которую помял драгунский полк да и поскакал себе дальше, а она вон осталась на обочине, навеки опозоренная, хоть головой в петлю.

Архаров смотрел на нее в недоумении, пока не понял - Марфу могли не любить, ругать в глаза и заглазно, упрекать во всех смертных грехах, но она отродясь еще не была общим посмешищем. Это ее и подкосило…

– Пойдем, Марфа Ивановна, в кабинет, - предложил обер-полицмейстер, сжалившись. - Хватит тут сырость разводить, у нас и своей довольно.

И, не снисходя до уговоров, повернулся и пошел. Марфа поплелась следом. Белые крахмальные юбки волочились по полу, но ей было не до них.

В кабинете Архаров дал ей время прийти в себя.

– А теперь говори - где Каин, - приказал он.

– Да почем я знаю! Он сам ко мне приходил! У меня-то жить боялся!

– Ты, Марфа Ивановна, не ори. Вдругорядь тебя без юбок в подвал спускать будем - не застрянешь! - пригрозил обер-полицмейстер. - Ну-ка, вспоминай, где он может обретаться!

– Да мало ли?… Это, может, Герасим в «Негасимке» знает.

– Кабы знал - сказал бы, не таков он дурак, чтобы Каина покрывать.

Марфа задумалась.

– Гляди, не поленюсь каменщиков позвать. Давно собирался лестницу вниз расширить и ступеньки переложить, больно покривились. А для меня они работать быстро станут.