Блудное художество

Архаров был в некотором затруднении - после той ночи, когда он расправился с Каином, Левушка от него сбежал и поселился у какой-то тетки. Пришлось просить о содействии капитан-поручика Лопухина, который также чувствовал себя неловко - Тучков наговорил ему каких-то невнятных ужасов, и Лопухин не знал, как же теперь вести себя с хозяином дома. Но он умел ладить со всеми и устроил так, что Архаров и Левушка встретились в приемной государыни.

Архаров по указанию графа привез с собой Федьку.

Федька наконец выспался, нога болеть перестала, перед столь важным визитом Архаров погнал его в баню, к тому же, обер-полицмейстер вызвал к себе знакомых купцов и велел спешно осчастливить подчиненного новым мундиром, туфлями, чулками - всем, что положено иметь на себе во время аудиенции. Купцы, сообразив, что Федьку ждет повышение в чине, благоразумно не поскупились и даже положили в карман кошелек с деньгами и табакерку. Утром Никодимка причесал его, загнул букли, напудрил - и вышел такой молодец, что, пока Архаров вел его по кривым и несуразным коридорам Пречистенского дворца, все встречние дамы и девицы заглядывались.

Левушка поклонился Архарову весьма сдержанно, зато подошел к Федьке и стал развлекать его беседой, в которой Архарову места не нашлось. Когда же они были впущены в кабинет, то держался ближе к фавориту, который тоже был рад его видеть - генерал-адьютант Потемкин уже более года был подполковником гвардии Преображенского полка.

Государыня и ее любимая подруга, графиня Брюс, пожелали знать подробности дела. Архаров не был великим рассказчиком, зато они умели задавать вопросы и понемногу вытянули из него всю историю - вплоть до перестрелки в Троице-Лыкове.

Фаворит, зная, что поручик Тучков тоже в сем деле участвовал, вовремя спросил о какой-то мелочи Левушку, а тот и рад стараться - весьма красочно живописал погоню за каретой.

Этот кундштюк Архаров раскусил - сам он был под покровительством графа Орлова-Чесменского, и фаворит не желал, чтобы государыня была к обер-полицмейстеру благосклонна, потому и выставлял вперед своего подчиненного. Опять же, Левушка хорош собой, на него дамам и посмотреть приятно, а опасности для фаворита не представляет - молодой вертопрах, умеющий ловко драться на шпагах, не более.

Федька стоял в уголке, ничего с перепугу не понимал в разговорах и смотрел в пол, лишь изредка осмеливаясь взглянуть на ее величество.

Государыня была очень хороша в платье из коричневого бархата - цвета желудя, отделанном только лентами и газом. Волосы она убрала просто - хотя придворные красавицы с каждым месяцем прибавляли вершок в росте из-за пышных своих причесок, Екатерине эта мода явно пришлась не по вкусу. Брюсша же, наоборот, взбивала волосы, как молоденькая щеголиха, и прическа ее была увенчана небольшими страусиными перьями.

– Я жду немалых неприятностей от французского посольства, - сказала государыня. - Ты, Николай Петрович, и не знаешь, а за нашим малым двором нужен пригляд… глаз да глаз!

Вспомнив русское выражение и применив его к месту, государыня улыбнулась.

Вот как раз это Архаров превосходно знал.

Именно теперь и знал в подробностях.

Он отправил Клавароша в Петровское - разбираться с тамошними французами. Как всегда, слуги знали о жизни господ более, чем им полагалось бы. Кроме сведений о танцевальном учителе Клаварош раздобыл всякие занятные подробности из придворной жизни Андрея Разумовского, графского сынка. Причем он никого не выспрашивал - подробности являлись сами, беспечно и непринужденно.

Разумовский-младший состоял при «малом дворе» - при наследнике-цесаревиче Павле Петровиче и его супруге. В Москве наблюдательные дамы подметили, что он за ней машет. Она же, особа весьма норовистая, с каждым днем все менее ладила со свекровью. Государыня не могла понять, как можно, столько лет прожив в России, не знать ни одного русского слова. А траты невестки приводили ее в скверное настроение. Она уж пыталась как-то воздействовать на бывшую принцессу Вильгельмину, ныне - великую княгиню Наталью Алексеевну, и собственного сына через того же Разумовского, чтобы как-то призвать их к порядку. Даже прямо рекомендовала по одежке протягивать ножки. Но строптивая невестка не поддавалась увещеваниям, делала долги - и кто-то из персонала графа Разумовского, подслушав некую беседу, уже рассказывал, что великая княгиня хочет сделать займ у европейских банкиров при посредничестве французских дипломатов.

Эта новость и дошла до ушей государыни. На нее-то и был сделан намек, понятный, как полагала царица, одному лишь фавориту.

Но Архаров сохранил неподвижность физиономии. Лезть в семейные дела государыни он не хотел. Вот коли скжут прямо и попросят содействия - иное дело.

– Мне скучно понапрасно и без спасибо платить их долги, - добавила государыня. - Если все счесть и с тем, что дала, то более пятисот тысяч в год на них изошло, и все благодарности не получила. Ныне же новые проказы…