Блудное художество

Пасьянс не ладился, и Архаров снова сгреб карты, сбил их в ровную колоду.

– Кто там толчется? Заходи! - крикнул он.

Невзирая на хандру, приходилось, встряхнувшись, заняться делами.

* * *

Федька также был в хандре.

Когда Архаров решил произвести облаву во всех китайгородских хибарах, захватив при этом бараки чумного бастиона, Федька сразу догадался - дело не в том, что поблизости от Кремля угнездилась всякая подозрительная шелупонь. Там можно встретить нищих, которые пособляют мазам и шурам, там можно встретить юродивых, девок можно встретить, на которых и плюнуть-то погано. Эта публика, зная, что в Москве гостит государыня, затаилась - кому охота спознаться лишний раз с батогами или розгами?

Очевидно, Архаров полагал найти след Тимофеевой жены.

Федька безмерно хотел, чтобы эта дурная баба отыскалась наконец вместе с детишками, чтобы Тимофей получил причитающийся нагоняй и чтобы все это дурацкое дело забылось. Но он подозревал, что баба пропала основательно, и крепко чесал в затылке. Амузантная история о том, как Тимофея настырная жена отыскала, да как он от нее по закоулкам прятался, грозила превратиться в совсем неприятное дело. Тем более, что Архаров еще не взялся его раскапывать. А как возьмется…

Когда кто с кем в чумную пору живет в одном бараке, ездит на одной фуре, да еще плечом к плечу орудовал крюком, отгоняя взбесившихся фабричных от бараков с больными, то возникает связь хуже всякого родства - родственника и послать через два хрена вприсядку нетрудно, а тут куда пошлешь? Совесть ведь тоже быть должна…

Сильно огорченный этой историей и предвидящий для друзей новые неприятности Федька отправился с Макаркой разбираться - где пропал этот таинственный господин де Берни.

Следуя по Макаркиным указаниям и сверяясь с приметами, они оказались на Спиридоновке. Это была улица хоть и старая, однако с домами относительно молодыми. Еще при царе Петре Алексеевиче на соседнем Гранатном дворе взорвалась пороховая казна, от чего начался жестокий пожар. Прежняя Спиридоновка вся выгорела, и ее до сих пор толком не застроили. Селился тут разный народ - в основном люди не бедные, а ближе к Никитским воротам - и вовсе начали ставить свои обширные усадьбы знатные дворяне.

– Дальше куда? - спросил Федька.

– Вот церковь!

– И что - церковь?

– Колокольня приметная - как три стопки, одна на другой. Я так и продиктовал. И луковка сверху совсем крошечная.

– Церковь ты, стало быть, признал, - невольно в разговоре с младшим подражая спокойствию Архарова, сказал Федька. - А от нее куда?

– Так не от нее, а к ней… - Макарка задумался. - Я когда обратно шел, ее приметил, когда прошел мимо того вон двора… сбился с пути малость, темно же…

Они малость покрутились вокруг Спиридоньевской церкви, единственного на Москве храма, что носил имя этого святого, и нашли искомый двор. Он оказался владением графов Воронцовых и как раз занимал часть немалого пустыря, что возник после пожара между Спиридоновкой и Гранатным переулком.

Гранатный двор погорел не весь - остались от былого великолепия каменные руины в самом начале Спиридоновки. Москвичи неохотно наводили на улицах порядок - пока ни у кого не дошли руки до этого приземистого здания, выстроенного «глаголем», в два жилья, с остатками крыши.

К ним-то и вывел Федьку Макарка, предварительно заплутав меж какими-то курятниками.

Федька что-то такое слышал, вроде бы этот край участка принадлежал братьям Орловым, а может, и не этот вовсе. Был бы тут Демка, знавший Москву вдоль и поперек, - у него бы спросили, но Демку Архаров отправил по иному делу.

– Здесь и сгинул, - показал рукой Макарка.

– Здесь же не живут… - с сомнением глядя на заброшенный дом, отвечал Федька. - Сам погляди - сюда и входить-то страшно. Вон, трещина по стене пошла…

Они уставились на древнее здание, столь отличное от новых особнячков и усадеб на Спиридоновке. Хотя оно стояло грязное, закопченное и годное разве что на слом, но светилось на стенке сине-зеленое пятнышко - остатки нарядного изразца. И небольшие оконные проемы, и карнизы, и крыльцо, и каменные трубы-дымники - все было стародавнее, являло образ той Москвы, которой почитай что не осталось более.

– Так, может, он туда проскочил? - Макарка показал пальцем направление.

– Куда тебе туда? Там какое-то учреждение, поди, - глядя на довольно новое здание, сказал Федька. - Ну-ка, сбегай, разузнай.

Пока Макарка бегал, он прошелся взад-вперед, прикидывая, куда мог подеваться ночью на этом страшном пустыре не имеющий фонаря человек.

– Там канцелярия и полковой двор Преображенского полка! - доложил Макарка.

– Ну и на хрена ему туда ночью ломиться?

По всему выходило - странный француз зачем-то притащился в опасную и грозящую рухнуть ему на голову руину. Может статься, у него тут была назначена встреча - только вряд ли что амурная. Весьма неприятно было бы в самый сладостный миг быть погребенну под древними сводами, не выдержавшими любовных сотрясений…

Вообразив себе сие печальное зрелище, Федька засмеялся.