Блудный папа для сорванца (СИ)

– Он успокоится и всё осознает, – заговорил отец, как только Лиза скрылась из виду. – Ты же не думал, что мальчик кинется к тебе на шею с объятиями.

– Нам не пришлось бы вообще переживать всё это, если бы ребенок знал отца с самого начала! – подала голос мама, недовольно бросая полотенце на стол и резкими движениями убирая посуду в раковину.

– Что толку об этом говорить, мама? – вспылил я, разрубая ребром ладони воздух, внутри бурлило негодование и сумбурный страх. Потом повернулся к отцу, отвечая на его вопрос: – Конечно, я не ждал объятий, но что делать с этим папашей, которым ребенок бредит?

– Мы можем поступить двумя путями, – отец включил делового человека со связями и сердито нахмурился. – Я бы его попросту от воспитания отстранил, но мальчонка, кажется, в нем души не чает! Придется полюбовно вопрос решать, рассмотреть вариант совместной опеки.

– Я хочу жить одной семьей, в одном доме, – объявил я о своем решении, на что мама схватилась за сердце.

– Так быстро? – охнула она. – Только что она замужем была… Да она и сейчас замужем, а вот вы уже жить вместе собираетесь. Где? Как?

– Лиза пока не в курсе, но я не сомневаюсь, что это лишь вопрос времени. Поэтому совместная опека меня не устраивает в том плане, чтобы ребенок общался с отцом в равной степени со мной. Ведь он ему никто по крови! И даже если они будут общаться, я хочу принимать решающее слово в этом вопросе!

– Если хочешь, сын, мы его дискредитируем, посадим или отправим в тюрьму?  – предложил отец с таким видом, словно речь шла о походе в магазин. – По крайней мере, нужно встретиться и поговорить с этим человеком. Мы будем бороться за нашего мальчика.

Глава 41. Лиза. Гриша действует

Новые родственники не объявлялись три дня. Три спасительных дня, три дня передышки, когда я жила по-прежнему. Когда показалось, что всё вернулось на круги своя, что муж не изменял мне, что не объявлялся блудный папа моего сына, предъявляя права на него и на меня.

Сразу после судьбоносного разговора на даче Черкасовых мой сын слезно попросился домой. К папе. Ничего не хотел слушать, не желал выходить из комнаты и разговаривать с кем-то кроме меня. Закрылся подушкой и лежал вниз лицом, тихо всхлипывая. Раня меня в самое сердце. Разговор явно не удался. То ли мы нашли неправильные слова, то ли время подобрали неудачное. А может, сынок просто не был готов к таким новостям и переменам.

Оставаться в этом доме больше не имело никакого смысла.

И мы уехали. Черкасов скрепя сердцем отвез нас домой. Ради ребенка нам всем пришлось поступиться своими чувствами и личными желаниями.

Уехали мы по-английски, не обременяя друг друга тяжелым прощанием и натянутыми фразами.

Мой ребенок страдал, и все остальное потеряло значение.

Дома Кирюшке сразу стало легче. Наверное, привычная атмосфера дала ему ложное ощущение, что ничего не изменилось. Тем более дома был папа, по которому он очень соскучился. Они бурно обсуждали новогодние праздники, делились фотографиями и впечатлениями, а я с удивлением наблюдала за преобразившимся мужем. Он действительно не обманывал, когда говорил, что любит Кирюшу и готов ради него бросить ту женщину.

Он даже собрался усыновить моего ребенка и пообещал устроиться на работу, помогать по дому, в общем, не муж-трутень, к которому я привыкла, а идеальный семьянин во плоти.

Я радовалась, когда видела счастливую улыбку сына, но в то же время меня изнутри разрывала страшная боль. Ведь на самом деле, хотя казалось, что не изменилось ничего, изменилось буквально всё.

Я хотела новой жизни, выстроить ее с нуля на новом месте, впервые попробовать, что такое делить с кем-то напополам любовь.

Но ради ребенка я отказалась от своих чувств, готова была всё поставить на паузу. Лишь бы ему было комфортно и хорошо.

Возможно, я бы даже согласилась жить с Костей как соседи, лишь бы не страдал мой мальчик. Когда он станет постарше, с ним можно будет говорить по-взрослому, не боясь травмировать. Но я знала, что мне не позволят оставаться в этом состоянии безволия и аморфности.

Черкасов начал действовать с наступлением первой рабочей недели. Мы с ребенком вышли из дома, чтобы добраться до метро. Но у подъезда уже поджидала знакомая машина. Сердце заколотилось в рваном ритме, разбрызгивая по венам адреналин. Меня захлестнула пьянящая радость, потому что в укромном уголке души теплилась надежда – я продолжала ждать появления Гриши несмотря ни на что.

Горло сжалось от волнения, казалось, что я не смогу и слова вымолвить, но Кирюшка, лишенный страхов и комплексов, бросился к знакомому человеку, будто бы позабыв, что три дня назад того назвали его настоящим папой.

– Привет, малой, хочешь, до школы довезу? – Черкасов растянул губы в радостной улыбке и приветствовал сына выставленной вперед ладонью.

Кирюша сначала вопросительно посмотрел на меня, словно спрашивая одобрения, а когда я кивнула, вприпрыжку бросился к машине, дал пять Черкасову.