Блудный папа для сорванца

– Я. Тебе. Не вру! – внушил ей слова по слогам и дернул к себе за подбородок. – Перестань себя принижать, слышишь?! Ты никогда не была для меня шлюхой и не вела себя так! Зачем бы мне оставлять тебе деньги за ночь? Я платил за платье, это понятно?!

– Ты мог это объяснить! Но ты не удосужился даже найти меня и поговорить! Ты не искал меня! – она отпихнула мою руку, сжала кулаки и выплескивала многолетнюю застарелую боль.

Я стоял молча и слушал. Пусть выговорится. Она заслужила.

– Несмотря на общих знакомых, ты делал вид, что мы чужие. И я не буду, слышишь? Не буду… – Голос сорвался, и она, задыхаясь, попыталась успокоиться. – Я не буду больше извиняться за то, что не нашла тебя и не рассказала о беременности.

– Легче? – спросил я спокойно, силясь сдержаться.

Ее обвинения в равнодушии – против моих о том, что лишила семи лет жизни моего ребенка. Как по мне, обмен крайне неравноценный. Но в глазах обиженной женщины я был истинным злом, хотя никогда не притворялся хорошим и ничего ей не обещал. Сама придумала – сама обиделась. Но есть одна проблема. Несмотря на всё это, я хотел сейчас стоять рядом и пытаться найти общий язык. И не только ради сына. Боль Лизы меня странно задевала.

– Что? – растерянно прошептала она.

– Стало легче, когда выговорилась? Я уже понял, что жутко тебя обидел в прошлом, но я не уходил, оставив на тумбочке купюру. Их было несколько, как и записка. Сейчас уже невозможно разобраться, что случилось, но я постараюсь, – пообещал ей, просчитывая в голове варианты, что можно сделать. – Но главное даже не в этом. А в том, чтобы мы не обманывали друг друга. У меня нет привычки лгать. Прекрати эти обвинения.

– Хорошо. Но тогда как же Виталина? Как же ее слова о наследстве?! – воскликнула Лиза, перепрыгивая с одной темы на другую. Хотя я видел, что она всё еще переваривает мое сообщение о записке.

– Хочешь знать, стал бы я заботиться о ребенке, если бы не требование отца? Ты удивишься, но это никак не связано. Ситуация до нелепости нереальная. Стечение обстоятельств, что мы столкнулись в доме Суворовых. Но да, я бы не обратил внимания на свое сходство с Кирюхой, если бы не слова Виталины. А она, в свою очередь, не заметила бы его, если бы не была взвинчена из-за количества матерей, которые кинулись подсовывать мне своих отпрысков, узнав о наследстве.

Глаза Лизы расширились от удивления. Рассказ пришлось дополнить подробностями, чтобы она поняла, что к чему. А потом убеждать ее в том, что у меня нет десяти детей от разных женщин по всему миру. Она не верила мне, относилась предвзято, не хотела иметь ничего общего. И это обижало и вызывало раздражение.

Неужели я так плох? Неужели я лучше ее ушлепка мужа и клоуна Руса, с которым она, как только вернулись за стол, начала мило беседовать? Тетка пересела к своему контингенту, и Завьялов немедленно воспользовался ситуацией и возник на месте рядом с Лизой, как гриб после дождя.

С мрачной миной я чокнулся с ними фужерами под бой курантов. Лиза обнимала Кирюшку, который был достаточно тяжелым, чтобы ей держать его одной рукой. И я перетащил его к себе, встречая удивленные взгляды собравшихся за столом. Странная у нас была компания, надо сказать. Рус не отставал, таскался за нами. Отвязался только тогда, когда прибыл Дед Мороз со Снегурочкой, чья короткая шубка открывала стройные ноги.

Я не очень удивился, когда недовольный Дед отправился восвояси, выполнив свою миссию, а Снегурочка осталась скрашивать Завьялову праздник…

Словил себя на ощущении, о котором давно слышал.

Все дети хорошие, милые и славные, но мой-то! Мой-то самый лучший, красивый, умный! Сколько стихов знает и песен, все конкурсы выигрывает. Да еще и какой ловкий. Ну ведь реально же? Неужели никто не видит?

Но в самом деле каждый родитель видел именно в своем ребенке то, что я сейчас в Кирюхе. Это называется родительским обожанием, и я его всецело хапнул, наблюдая за каждым действием своего сына.

От подарков он просто обалдел, складывая в стопочку и сопровождая каждый радостным выкриком и счастливой улыбкой. Как же? Ну как же восполнить мне эти семь лет?

– Спасибо за подарки, – Лиза подошла ко мне и неожиданно робко поблагодарила. Один простой разговор – и она так изменилась. Неужели потепление? Неужели теперь будет идти навстречу?

– И когда они теперь уснут? – улыбнулся, смотря, как дети скопом уселись возле елки и активно хвастались подарками.

– В прошлый раз до пяти утра собирал конструктор, привалившись к подушке. Корабль, – сначала растянула губы в улыбке, а потом нахмурилась Лиза. Наверное, так будет всегда. Наше прошлое будет окрашено в темные тона. Для меня всё детство сына будет в тени. Но я обязан избавить нас от этих темных пятен.

– Покажешь фотки? Я бы посмотрел на него маленького.

…Праздник шел своим чередом. После подарков последовал грандиозный салют. Дети прыгали от восторга на улице, прося еще и еще. В небе расцветали яркие парашюты, взрывались звезды. За этой громкой феерией я не сразу заметил вибрирующий звук телефона.

Отошел в сторонку и прислонил к уху гаджет.