Блудный сын, или Ойкумена: двадцать лет спустя. Книга 3. Сын Ветра

Единственный из всех, он сидит не просто так. Его поза приводит в ужас любого случайного зрителя. Конечности сплетаются в противоестественном сочетании, позвоночник рождает ассоциации с кублом змей в брачный период. Откуда-то изнутри этой живой головоломки блестит смеющийся глаз.

— Где там?

— Вон, — босая нога указывает левее. — Дальше.

— Он жив?

— Спит. Устал.

— Натху! — вмешивается кто-то. — Ты что, говоришь? Вслух?!

Мальчик пожимает плечами. В его положении это подвиг. Рудра Адинатх, Благой Владыка, знает восемьдесят четыре тысячи разнообразных асан. Этой асаны Благой Владыка не знает.

Тюльпаны цветут в долине, которую ещё недавно занимал Саркофаг — раковая опухоль, медленно пожиравшая Ойкумену. Вторя их цветению, в тёмных, прошитых искрами небесах — далеко, за верхней границей атмосферы, вокруг планеты, в ледяном беззвучии космоса — распускается тюльпан за тюльпаном, подрагивая чёрными как смоль лепестками. Корабль за кораблём выходят из РПТ-манёвра, чтобы с ходу, не тратя времени на пустую болтовню в эфире, влиться в боевые порядки эскадр.

Корветы, фрегаты, крейсеры. Линкоры. Триремы, квадриремы, гексеры. Волновые истребители. Энергоподдержка. Тяжелые эннеры класса супердредноута. Торпедные катера. Флоты Ларгитаса, Помпилии, Чайтры. Как на симуляторе Имперской военно-космической школы, при сдаче курсовой работы по стратегии и тактике обороны, убийственные жестянки готовы плюнуть друг в друга огнём, стереть противника в кварковую пыль, и нет бога, который взмахнул бы рукой и крикнул:

«Выключите симулятор!»

Любой ценой, приказало командование. Любыми средствами. Массированное военное присутствие. Исполняйте приказ.

Ну что ж, значит, любой ценой.

* * *

— От лица расы антисов Ойкумены…

— …как её чрезвычайные и полномочные представители…

— …требуем…

— Что?! — выдохнули сотни ртов.

Ожили сотни акустических линз на военных кораблях, стаями саранчи заполонивших систему Шадрувана. Эхом откликнулись динамики, встроенные в стены станции наблюдения за Саркофагом. Проснулись коммуникаторы в карманах, сумках, поясных чехлах. Эфир был забит этим «…требуем!..» под завязку, на всех мыслимых и немыслимых частотах. Эфир рвался наружу, превращаясь в звуки человеческой речи. Тотальное включение акустики без ведома её владельцев настолько поразило людей — брамайнов, помпилианцев, ларгитасцев — что сам факт требования, чего бы ни требовали антисы, не сразу был воспринят, как нечто экстраординарное. А то, что действительно было экстраординарным, и вовсе прошло мимо ушей.

«От лица расы антисов Ойкумены…»

Наверное, следовало говорить: от имени. Наверное, обращение «от лица» противоречило грамматике, дипломатии, здравому смыслу. Триста сорок пять раз наверное, и лишь одно было наверняка: раса антисов Ойкумены.

Триста сорок пять антисов вошли в систему Шадрувана. Все, сколько их ни было в Ойкумене.

— Что?! — прогремел второй выдох.

— Требуем немедленной передачи нам…

— …нашего сорасца…

— …пресловутого Натху Сандерсона, он же Натху Джутхани…

— Какого?

— Пресловутого. Ну, известного, часто упоминаемого…

— М’беки, чувак, ты и загнул…

— …вместе со всеми…

— …кого вышеупомянутый Натху Сандерсон…

— …пожелает видеть рядом с собой…

— Меня папа так звал. Когда выпороть хотел…

— Пресловутым?

— Вышеупомянутым?!

— Ага. Бывало, и хуже обзывался.

— …не причинив им никакого ущерба…

Пятились эскадры. Рушился порядок флотов. На девяти флагманах, невзирая на то, кому принадлежали эти корабли — Чайтре, Ларгитасу или Октуберану — высадились девять антисов в малых телах. Они не угрожали, не вступали в споры, не отвечали на вопросы, не отказались от предложенного чая с печеньем. Они говорили одним своим присутствием: горячий старт, и могучие линкоры превратятся в горстку праха. При первой же попытке флотов вступить в бой друг с другом — мы были там, теперь мы здесь, и вот мы снова там, а про вас и не вспомнят. Антисы не участвуют в человеческих войнах, но антисы тоже люди, у них нервы.

— …не накладывая ограничений…

— …правового либо имущественного характера…

Семнадцать антисов несли Папу Лусэро. Смерть, дурно воспитанная старуха с кремневым топором, бежала по пятам, вопила: «Стой! Куда?!» Опутывала жертву липкой паутиной, тянула вниз, на землю, какая бы земля ни подвернулась под руку. На землю, в землю, под землю, и холм сверху, чтобы не выбрался. Смерть тянула, бранилась, скалила жёлтые зубы и всё никак не могла перетянуть. То, на чём едва не надорвался коллант Гая Октавиана Тумидуса, оказалось по силам бригаде антисов. Ангелы-близнецы, сотканные из чисел, которые свет, сокол с пламенным оперением, восьмирукий великан, буйвол, акула и лев — на кораблях брамайнов включили анимационные программы, превратив прозу волновых слепков в поэзию живого мифа, и матёрые адмиралы как дети, затаив дыхание, следили за чудом: объединив усилия, пыхтя и отдуваясь, монстры-исполины тащили слепого паука-гиганта, словно внуки — обезножевшего деда.

Если это и был последний полёт Лусэро Шанвури, это всё-таки был полёт.

* * *

— Сэр, для вас сообщение с планеты!