Блудный сын. Рождественские сказки для взрослых.

Иногда Семен вспоминал Надю. Как она там живет в его квартире? Может, жалеет, вдруг это было всего лишь мгновением, когда она испытала раздражение от ситуации, в которую они попали из-за него? А потом одумалась! Возможно, он сам все испортил, что не пошел тогда за ней, не вернулся в квартиру. Они могли бы вместе искать варианты новой жизни, а она, скорее всего, в душе оказалась совсем не такой циничной, как показалось ему в момент их последней размолвки на улице. «Ах, – отвечал он сам себе, – если бы жалела – позвонила бы!» Зарядку он к своему телефону купил на второй день работы. Номер оставил прежний. Вот только тариф взял самый дешевый. Его соседи-узбеки подсказали, как можно сэкономить на звонках. Впрочем, никаких звонков не было. Васе звонить было некому. Никто из прежней жизни его не беспокоил. Он не отключал телефон только потому, что в его душе жила надежда: вдруг о нем кто-то вспомнит! Поинтересуется, как он живет! И все изменится.

Но ничего не менялось.

Однажды их привезли на ремонт дороги неподалеку от дома, где у них с Надей была квартира. Надо было положить новый асфальт. Вася смотрел на элитный небоскреб отстраненно, холодными глазами, не испытывая никаких чувств. Он уже настолько оторвался от своей прежней жизни, что его душа даже не делала попыток тосковать об утраченном.

Он разбрасывал лопатой битум, когда в трех метрах от него затормозило такси, которое из-за них не могло подъехать прямо к подъезду. Из такси выскочила дама, которая обложила всех рабочих матом, таким же черным, как битум. Он не сразу сообразил, что это и есть его Надя. Она была не похожа на ту респектабельную даму, в которую Вася ее превратил. Никаких изысканных нарядов. Снова короткая оранжевая юбка, вульгарный начес, чулки в широкую клетку, кричащая помада, сигарета в руке. Он такой ее встретил в Париже. И она опять вернулась к самой себе. Значит, вот такой она и была настоящей. А все, что он в ней любил, Вася сочинил сам. Сам дурак.

Он повернулся к ней спиной. И пока Надя пробиралась по бордюру к дому, не замолкало ее сквернословие. Василий повернул голову и смотрел, как она удаляется. Когда до подъезда оставалось несколько шагов, Надя оступилась, сапог с высоченным голенищем подвернулся, непомерно длинный каблук оторвался и отлетел в сторону. Она проковыляла за ним, подняла и погрозила рабочим кулаком, выкрикивая оскорбительные эпитеты в адрес дорожных служб. И тут все, кто занимались укладкой асфальта, не выдержали и рассмеялись.

И Васе было тоже смешно. До слез.

18.

Варвара не могла себе объяснить, почему она так поступила. И что ее напугало и оттолкнуло от той обители, она не осознавала. Просто ушла. В никуда. И действительно, куда ей было сейчас идти? В чужой стране, где она не знает ни одного человека. Она решила подняться по горе вверх просто для того, чтобы во время движения внутри у нее все перекипело. Она у себя дома, в деревне, поступала подобным образом, когда было что-то не так: быстро-быстро шла, все равно, куда. Иногда, даже в детстве, по тропинке уходила за несколько километров в лес. Не боялась, когда садилось солнце и вокруг темнело. Ее искали, ей кричали, она не отзывалась до тех пор, пока в душе не успокоится бурление чувств и все эмоции не улягутся по своим полочкам. И здесь она пошла по дорожке. Не искала ответа, а ожидала, пока ответ найдется сам. Начались какие-то арабские лавки, магазинчики. Чумазая ребятня бегала вокруг. Варвара захотела есть и вспомнила, что у нее в сумке лежит обед, который она забрала из самолета. Она высмотрела более-менее спокойное место возле темно-зеленого забора и разместилась на камне, разложив трапезу на коленях. Рыба была совсем безвкусная. Но голод заставил объесть ее до костей. А вот рис и вареные овощи были замечательны, как и салат в маленькой пластиковой коробке с прозрачной крышкой. А еще к обеду прилагались хлеб с брикетом сливочного масла. Красота!

В этот момент из-за поворота прямо на Варю вылетел автомобиль. Он затормозил с визгом на всю улицу. Но очень скоро выяснилось, что это визжала Варвара от испуга, потому что там, где только что лежал почти доеденный обед, к ее груди прижимался передний бампер машины. А сумка ее валялась под колесами джипа. Как при звуке выпускаемых шасси самолета, Варя потеряла сознание и откинулась назад. Из автомобиля выскочила полная монахиня и две инокини, поменьше ростом и похудее. Они забегали вокруг Вари, закудахтали, побежали за помощью. Через несколько минут из ворот выскочили мужчины, которые на руках внесли Варю внутрь.

Она очнулась в больничке, на чистой кровати, в пустой палате. С ней сидела женщина в белых одеждах сестры милосердия, как на черно-белых фотографиях прошлого века. Варя покрутила головой и увидела на тумбочке рядом с собой подавленную и развороченную сумку с ее вещами. Сестра милосердия, заметив, что Варя открыла глаза, вскочила и забегала вокруг нее. Она, как ни странно, говорила по-русски. Правда, с легким акцентом: