Блуждающая Искра

Подеста был человеком несдержанным. Он громко высказывал все свои сомнения относительно фрегата, и чем менее оставалось в нем доверия к этому судну, тем сильнее и крепче росла в нем вера в капитана маленького люгера. Он почти мгновенно проникся совершенно противоположными убеждениями и, как это всегда бывает при таком внутреннем перевороте, усиленно старался загладить свое прежнее недоверие. Подчиняясь его настроению, и общее мнение также склонилось в пользу Рауля, что было как нельзя более на руку «Блуждающей Искре» с ее экипажем. Не подоспей подеста со своими горячими заявлениями полного доверия и расположения, Томазо со своими друзьями уже совсем готов был признать четверых гребцов Ивара за волков в овечьей шкуре, то-есть за французов.

— Нет, нет, друзья мои, — говорил Вито-Вити, переходя от одной группы к другой, — не все то золото, что блестит, и всего скорее этот фрегат и есть наш самый опасный враг, а люгер за нас: синьор Смит показал нам свои бумаги, он много рассказывал нам об обычаях и нравах своей родины, об ее литературе; синьору Смиту мы вполне верим и даже, как увидите, будем ему, может быть, обязаны за поддержку в минуту опасности.

— Совершенно верно, синьор градоначальник, — отозвался Рауль, уже сидя в своей шлюпке, — а потому я и должен поспешить к своим, чтобы быть наготове в случае какой-либо для вас опасности.

Посылая рукою прощальное приветствие городу, Рауль быстро удалился от него при нескольких восторженных криках «эввива».

Взойдя на полубу люгера, он лично убедился, что все его распоряжения были в точности исполнены. Тонкий канат привязывал люгер к кольцу на берегу, и в то же время якорь сидел только слегка, готовый уступить малейшему усилию. Едва капитан ступил на палубу своего люгера, как последний снялся с якоря и подрезал канат, что дало ему сильный толчок и заставило почти врезаться в береговую насыпь. Обманув этим движением собравшуюся на пристани толпу, уже кричавшую ему радостное приветствие, «Блуждающая Искра» быстро понеслась в открытое море. Эта перемена направления движения была так неожиданна, что жители Порто-Феррайо вместе с градоначальником приняли его в первое мгновение за неудачу, за ошибку, и раздались уже горестные соболезнования по поводу опасности, грозившей теперь маленькому люгеру со стороны фрегата.

Фрегат в первое мгновение также введенный в обман хитростью «Блуждающей Искры», понял теперь ее настоящее намерение. Стрелять в нее уже не было возможности, так как при поразительной легкости и быстроте своего хода она уже перешла расстояние, доступное для успешной стрельбы; предстояла так называемая длинная охота, то-есть погоня.

Все это продолжалось не более каких-нибудь десяти минут, но тем не менее Андреа Баррофальди и его советники успели подняться на верхнюю террасу мыса как раз в ту минуту, когда его обходил люгер; Рауль стоял на палубе с рупором в руках. Но ветер был не сильный, и он, не прибегая к трубе, громко и ясно произнес:

— Синьоры, я увожу далеко от вашего порта этого негодного республиканца, пусть он за мною погоняется. Это лучший способ оказать вам услугу.

Эти слова были услышаны и поняты. Часть присутствующих ответила на них рукоплесканиями, другие отнеслись недоверчиво, находя дело темным.

Между тем люгер, встретив более крепкий ветер, понесся с неимоверной быстротой и скоро совершенно скрылся из виду, повернув в одну из следующих бухт.

«Прозерпина» также не оставалась в бездействии. Едва стало очевидным бегство маленького люгера, как на фрегате все пришло в движение: паруса, как белые облака, окутали его мачты сверху донизу, и он также понесся вслед за удалявшейся «Блуждающей Искрой».

Двадцать минут спустя после того, как люгер пронесся под высоким мысом в виду еще не успевшей разойтись толпы, показался фрегат. Возникло сомнение, не следует ли наказать выстрелами дерзость осмелившегося подойти так близко неприятеля; но на фрегате снова развевался английский флаг, внушавший страх и почтение, и бедные горожане не знали, за кого же им принять в конце концов это военное судно. Ничто на палубе фрегата не давало ключа к разгадке этой задачи. Поэтому мнения разделились, и, как всегда в таких случаях, было очень трудно на каком-нибудь остановиться. Одно было ясно, что, в случае, если даже это был французский фрегат, в его намерения не входило причинить какой-нибудь вред городу, а потому большинством голосов решено было не начинать перестрелки.

Через десять минут скрылась из виду и «Прозерпина», которая, завернув в ту же бухту, куда направилась «Блуждающая Искра», увидела ее перед собой на расстоянии доброй мили, так что удача преследования становилась более чем сомнительной. Тем не менее фрегат не оставлял своего намерения, и одно время ему удалось даже немного сократить расстояние, хотя вслед за тем пришлось убедиться в несомненной недостижимости цели; люгер, точно пользуясь случаем выказывать все свои достоинства, кокетничал и рисовался легкостью, грацией и быстротой — он подвигался на шесть саженей, в то время как фрегат уходил на пять.