Блуждающая звезда

— Они стали взрываться много позже, когда этот мир перестал быть исключительно моим. А до этого они горели — ровно и бесконечно. И не было ни черных карликов, ни сверхновых. Одни лишь надежные оранжевые.

— Мир, лишенный непредсказуемости, мир, отвергающий взрыв, скучен.

— О, как ты неправ, Танн! Что может быть совершенней ровной и размеренной жизни!

— Что может быть хуже! — восклицал Фонарщик. — Не заводи этот извечный спор!

Но Творец как раз намеревался завести его.

— А потом пришли подобные тебе, и все изменилось.

— Я знаю, знаю эту историю. Их звали Адам и Ева. Сатана, принявший облик змея, сбил их с истинного пути.

— Не совсем так. У них не было имен. И Сатана не повинен в их бедах. Это они совратили Сатану, оторвав его от Бога.

Фонарщик смеялся.

— Любопытная версия! Выходит, Сатана — порождение людей?

— Конечно. Неужели ты полагаешь, что Бог способен сотворить зло?

— Еще как полагаю. Особенно, когда зло оправдывается благими намерениями. Не стоит заводить разговор о добре и зле. Он может оказаться слишком долог. Я всегда полагал, что Сатана — один из твоих взбунтовавшихся слуг. Разве не так?

— Именно так. Но он стал таким, поддавшись на уговоры людей.

Фонарщик заулыбался еще шире.

— Каким же яблоком они его соблазнили?

— Яблоком познания. Сатана был слишком любопытен, а люди пообещали ему открыть мир.

— И, видно, исполнили свое обещание, если он столь вдохновенно воюет против тебя.

Творец не отреагировал на эти слова, а лишь вздохнул.

— Бедный грешник! Он обожествил зло!

— Он создал мир! — не согласился Фонарщик.

— Мир создан мной!

— Ты сотворил глиняный замок, который растаял бы при малейшем дожде. Но пришел Сатана, который привнес в мир огонь, придавший твоему строению прочность.

Добро, сведенное к абсолюту, перестает быть добром. Оно воспринимается превращенным в ничто. Сатана разбавил добро злом. Он создал реальный мир — сплетение относительностей.

— Танн, ты опасный еретик! — со значением воскликнул Творец.

— Так сооруди костер.

— Это дело рук Сатаны.

— Неправда, те, кто зажигали костры, искренне веровали в Бога.

— Они лишь прикрывались именем Бога. Я ненавижу насилие. И искренность этих слов подтверждает уже то обстоятельство, что я без гнева выслушиваю твои слова.

— Но признайся, тебе хотелось бы поступить иначе!

— Возможно, но тогда, содеянное мной переступило бы границы добра.

— А не считаешь ли ты, что подумав о зле, ты уже совершил его? Ведь всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. Кажется, так сказано в твоем завете людям?

Творец натянуто засмеялся. В этом месте он всегда попадал впросак, но движимый необъяснимым упрямством, ни разу нe попытался обойти данный кусочек разговора.

— Ты умеешь спорить, Танн.

— Еще бы, ведь мои предки смогли соблазнить самого Сатану!

— А теперь в соблазн вводишь ты.

— Чем же, позволь узнать?

— Ты создаешь звезды.

— Что делать! Кто–то должен зажигать звезды. Раз этим не хочет заниматься Творец, значит, должен был появиться Фонарщик.

— Мой друг, а не задумывался ли ты над тем, что, зажигая звезды, ты тем самым даешь человеку опасную иллюзию всемогущества? Раз один человек смог уподобиться Творцу, почему бы этим не заняться другому, третьему?

— Что ж, я не вечен. Когда–нибудь я умру, и на смену мне придет кто–то, любующийся звездами.

— Но человек не может заменить Творца!

— Почему? Ведь человек рожден, чтобы творить.

Творец заволновался.

— Постой, постой, а как же я? Что будет со мной?

— Ничего не будет. Живи в свое удовольствие. С тех пор, как ты перестал зажигать звезды, в тебя все равно никто не верит.

— Создавать звезды? — Бог хмыкнул. — Ты полагаешь, что человечество достойно того, чтобы ради него создавать звезды?

Фонарщик ответил вопросом на вопрос:

— А быть может, создавая звезды, Творец делает человечество более достойным?

Творец на мгновение задумался, а потом решил:

— Нет, это невозможно. Зажигать звезды — акт величайшей тайны. Люди же превратили это в дешевое зрелище. Я не могу снизойти до того, чтобы потакать пошлому любопытству. А ты, делая это, опускаешься до презренного ремесленника!

Фонарщик пожал плечами.

— У меня нет выбора. Ведь кто–то должен делать это.

Творец взглянул на Фонарщика. На губах его была запечатлена умильная улыбка, но в зрачках сверкали колючие льдинки.

— Послушай, Танн, а не могли бы мы договориться? Я подарю тебе вечную жизнь и назначу моим слугой, а ты будешь зажигать звезды от моего имени.

— Ты можешь победить Вечность? — поинтересовался Фонарщик.

— Конечно. Это не столь сложно, как кажется. Ты просто будешь жить по иным временным законам. Я сожму бесконечный отрезок твоей жизни в секунду. Это в моей власти. Ну как, Танн, ты согласен?

— Нет! — решительно ответил Фонарщик. — Я не привык быть слугой. Я не переношу однообразия оранжевых звезд. А кроме того, я не могу славить имя бога, в которого никто не верит.

Творец обиделся.

— Можно подумать, в тебя кто–то верит! Ты для людей не более чем сказка.

— Наверно, но когда на небе вспыхивает новая звезда, губы людей шепчут мое имя.