Читаем Блуждающие огни полностью

— Не уверен, не уверен! Должен докладывать мне немедленно обо всем. Сколько раз повторять тебе об этом? Твое дело докладывать, а думать буду я.

— Слушаюсь, пан командир.

— Я этих скотов из-под земли достану. Из-за них вся эта драчка началась. Какого черта их взял к себе Молот? Хотел, наверное, тем самым насолить мне, а получилось, что сам у себя на груди змей пригрел.

— Люди рассказывают, что власти тело Молота в Ляске на площади показывали, а потом увезли в Белосток.

— Хвастались. Хотели убедить всех, что подполье разбито. Наших помощников напугать. Но подождите, товарищи, я вам еще докажу, кто здесь хозяин! А теперь давай спать, Здисек, хватит болтать, завтра нам предстоит дальний путь.

— Слушаюсь! Спокойной ночи, пан командир.

— Спокойной ночи.

Здисек намотал на руку ремень «бергмана», проверил, где лежат гранаты, поправил сено под головой и свернулся в клубок.

Рейтар не спал. Лежа на спине, заложив руки за голову, он смотрел вверх на соломенную крышу. Сон не приходил, а избавиться от навязчивых мыслей ему никак не удавалось.

…Собственно говоря, теперь из старых вояк, с которыми считались в округе, остался он один. Молот погиб. Бурый сидит в тюрьме. Лупашко схватили. Прежде чем попасться, тот боролся до конца, не капитулировал, не вышел из игры. Нет слов, твердым орешком был майор Лупашко.

Лупашко появился на белостокской земле в июле сорок четвертого. Отступая на коренные польские земли, туда, где теперь утверждалась новая, народная власть, он был полон решимости сражаться против этой власти до конца.

Обходя стороной основные магистрали, пробираясь болотами и лесами следом за наступающей Советской Армией, он дошел до Беловежской пущи и в районе Хайнувки основал свою базу. Пуща и близлежащие леса служили надежным укрытием и давали банде возможность совершать неожиданные налеты, а окрестные шляхетские хутора гарантировали постоянный приток людей из числа одурманенных вражеской пропагандой противников новой власти.

Обосновавшись в пуще, главарь банды установил необходимые контакты с местными командирами АК, в том числе и с Рейтаром, исполнявшим в то время обязанности командира группы самообороны в округе «Анеля-51». Рейтар, имевший в своем распоряжении в этом районе еще со времен оккупации надежную сеть связных и схронов, значительные людские резервы, не говоря уже о прекрасном знании им местности, был для Лупашко весьма нужным человеком и оказал ему неоценимые услуги. Независимо от оперативно-тактического взаимодействия с местными командирами Лупашко в первые же дни пребывания на белостокской земле явился к Мстиславу и заявил о своей готовности подчиняться его приказам. Быстро сориентировавшись, с кем имеет дело, Мстислав назначил майора Лупашко командиром всех вооруженных групп польского реакционного подполья на белостокской земле.

Получив высокое назначение и широкие полномочия, Лупашко энергично взялся за дело. Используя податливость значительной части местной мелкопоместной шляхты, а особенно репатриантов с Востока, на враждебную пропаганду, Лупашко за короткое время создал сплоченную, хорошо обученную банду численностью более пятисот штыков и сабель. Полтысячи готовых на все людей — это была уже сила, с которой в этом регионе страны следовало серьезно считаться, тем более что приближалось январское наступление сорок пятого года и все силы, как находившиеся в освобожденных районах советские части, так и формировавшиеся части народного Войска Польского, предназначались не для борьбы с внутренним врагом, а для фронта. Создавшаяся ситуация давала реакционным силам превосходную возможность для нападения, а иногда и для ликвидации в буквальном смысле этого слова на значительной территории страны только что созданных или создающихся органов народной власти. Поэтому весной сорок пятого года, когда советские войска штурмовали Берлин, Лупашко во главе своей банды свирепствовал на белостокской земле, сея смерть и разрушения. Подчиненная ему банда делилась на четыре эскадрона. Одним из них командовал Бурый. Последнего Лупашко знал еще раньше. А то, что они снова встретились в Подлясье, предрешил самый обыкновенный случай, чреватый, впрочем, трагическими последствиями как для самого Бурого, так и для местного населения.

Бурый был родом не из Белостокского воеводства, да и в 19-й пехотной дивизии в звании плутонового оказался перед самым началом второй мировой войны. В сентябрьской кампании по разным причинам участия не принимал, позднее вступил в АК. Там он и получил кличку Бурый. Вначале занимался подпольной деятельностью в городе, добывая оружие у немцев, а в сорок третьем году его перевели в «бригаду» Меча, орудовавшую в лесу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза