Блуждающие острова (СИ)

Он сказал: мы пользуемся чужой собственностью... бог дал нам тело и вдохнул в него жизнь... и заберет его, хотя и не нуждается в нем...

Все возникшее его собственность... философы умалчивают об этом и о многом другом..."

"О чем ты думаешь?.."

"Я думаю, что и над богом есть бог..."

"Еврей говорил: возведи свой взор к небу и увидишь бездну... причина этой бездны бог, из-за которого все возникло и стало явным... но есть и нечто неявное, из-за которого все явное движется... многое в происходящем вызывает недоумение...

Я хотел бежать и спросил еврея, что мне делать?.. он сказал: оставайся со мной... тебя спасет женщина...

Я остался...

Когда еврей исчез, я заснул один, а проснулся с женщиной... она меня обвила руками, и я повис в воздухе... потом я стал подниматься...

Осел вытащил меня и женщину...

Откуда старик знал, что меня спасет женщина?.. он и имя ее назвал...

Я не видел, как еврей переселился к сущему... и могилы его я не видел...

Помню, два дня царили безветрие и тишь... на третий день, осознав свое бессилие, смерть опустила руки...

Ни венков, ни наград еврея я не видел, никто их не нес, но духовой оркестр был, трубы пели, и арфы, развешанные в ущельях...

Блаженная на паперти скалилась, хихикала, звенела браслетами и дышала ароматами преисподней... она уверяла, что она моя жена...

Облик и повадки у нее были опытной обманщицы и лгуньи...

Она пыталась и меня соблазнить, заглядывала в глаза, завораживала и возбуждала своими шепотами..."

"Так это она тебя вытащила из ямы?.."

"Что?.. нет, не она... другая, она сопровождала еврея на этапе... получала от него указания, терпела трудности и неудобства... умолчу о прочем...

Блаженная могла быть хитрой, дерзкой, вздорной, но и милой улыбчивой, внушающей доверие, вожделенной..."

Полковник умолк... он стоял, смотрел на Еву и размышлял...

Историк улыбался... близнецы кружили его, взяв за руки, а он веселился и радовался...

Дав руку каждому из близнецов, историк сблизил их... между близнецами возникала приязнь и согласие...

Он видел, как близнецы обрастали пухом, перьями...

Когда близнецы исчезли в дымке, историк умолял их снизойти к нему...

* * *

Весь день странники кружили по пустыне...

Историк опустился на песок... он устал...

Устал и полковник, и Ева... все устали... историк и смерти был рад...

Ночью историк гостил у смерти, просил за Еву, давал душе вдохнуть изысканные ее ароматы, проникался ее красотой, хотя нужны были ему не запахи, и не красота, его волновала судьба близнецов... он боялся погибнуть, оставив их без покровительства судьбы...

Вел себя историк как неразумный... дети стали его добровольной манией, болезнью... и устранить ее было тяжело, если не невозможно...

Дети давали историку основание для гордости... услышав их голоса, он шел к ним, не сомневаясь, без отсрочек и отлагательств...

Осыпались камни, историк привстал... дети играли, оставив крылья за спиной... Каин делал булочки из песка и воды, Авель лепил овец и пас их...

Авель взглянул на историка и приложил палец к губам, чтобы историк никому не разгласил тайны, к которой его допустили...

Господь играл с детьми...

Тайны всплыли, но не по вине историка...

"Историк, ты стоишь перед этой кучей песка, как будто видишь играющих детей, слышишь их смех?.."

"Я вижу близнецов... Каина и Авеля..."

"Ты в своем уме?.. их нет..."

"Они есть... и там и в другом месте, повсюду... и я среди них..."

"Он играет... не заигрался бы..." - подумал полковник...

"Ты слышишь?.. они поют псалом правильно и складно..."

"Ляг, отдохни... душа твоя устала... смущается и обманывается призраками..." - полковник погрузился в размышления: что же такое предстало и запечатлелось в уме историка, и привело его в такое смятение?.. и не случайно бог навел паром на рифы, лишил историка опоры и оставил носиться в волнах, чтобы он избавился от этого смятения и продолжил писать книгу... а он снова детей нашел... и даже имена им дал и приметы...

В его видении нет ничего неясного и спорного, и, конечно, ему не нужны свидетели... и Ева была не нужна, чтобы их родить... нужен был змей...

Оставлю его...

Спрячусь и я в свою раковину... буду ждать старости и легкой смерти...

Конечно, не следует понимать меня буквально, это лишь словесный оборот, утешение в моей слабости...

Кажется, сегодня воскресенье, праздник... нет, дети мой праздник... они освобождают меня от пустых и бесцельных забот, от которых достигается только внешнее благополучие...

Отпущу их на свободу, пусть служат тому, кто один достоин служения..."

Похолодало...

Полковник прильнул к Еве...

"Попрошу у Евы тепла... она сохраняет меня своим состраданием и благоразумной предусмотрительностью, хотя и знает, что старость и смерть неизбежны...

Боже, я весь дрожу, околевая... я обнимаю не Еву а холодный камень...

Я прожил ужасную жизнь и заслужил такую смерть... без погребения и похорон...

Вот, расплакался... нет, я оплакиваю не себя, я оплакиваю Еву, историка с его детьми, которые останутся одни, предоставленные судьбе и случаю, чтобы очень скоро осознать свою порочность, если только бог не пошлет им ангела защитника...