Блуждающие тени

— Не мой профиль. Это вам надо к Льву Филипповичу, в тринадцатый кабинет, сейчас я вам направление к нему дам. С моей стороны никаких нарушений не замечено — череп цел, и вообще, на удивление физически здоровый человек, соответствующий своему возрасту. Вы не спортсмен, молодой человек? — Врач быстро писал что-то на листке. — Нет? А такой здоровый! Может, потому и здоровый! — усмехнулся он и протянул моей матери листок с непонятными каракульками. — Сходите к Льву Филипповичу, он вам что-нибудь посоветует…

Мы вышли из кабинета, я плотно закрыл за собой дверь и огляделся — больница была полна людей, на которых сидели чудовища — от маленьких, размером с мандарин, до огромных, похожих на пульсирующий воздушный шар метр в диаметре.

Такой шар висел на молодой девушке с интересным лицом, которая с трудом шла на костылях, сопровождаемая врачом и женщиной лет сорока — видимо матерью, с заплаканными красными глазами. Мне стало тошно, и я отвел взгляд.

Мать мне что-то говорила, плаксиво морща лицо, убеждала — непонятно в чем. Я лишь разобрал из ее слов, что совершенно необходимо сходить к Льву Филипповичу — он настоящий психиатр, старой школы, он обязательно разберется с моим недугом и поможет!

— Психиатр? Какой психиатр?! Это он меня к психиатру отправил? — с недоумением переспросил я, разглядывая бумажку с каракулями хирурга. — Да пошел он к чертовой матери, я нормальнее всех вас, вместе взятых! Не веришь, что я вижу чудовищ на людях, не надо — от этого они все равно не исчезнут! Ты понимаешь, я вижу их! Я вижу!

— Ну что ты кричишь, что кричишь? — нервно оглянулась мать, проверяя, не слышал ли кто-нибудь моих крамольных слов. — Тебе что, трудно, что ли? Ну сходи, ради моего спокойствия сходи! Я же не так много прошу у тебя! — И она тихонько заплакала, прижимая к глазам платок.

Я выругался про себя: вот черт! Придется идти! Сколько раз хотел уехать куда-нибудь от этой материнской опеки, да жалко ее — как будет без меня, пропадет одна.

Угрюмо кивнув, я обреченно проследовал за матерью к белой двери с табличкой «Психиатр» и номером «13» вверху.

Забавное совпадение, подумалось мне, забудь надежду всяк сюда входящий! Толкнув дверь, я решительно вошел в кабинет:

— Здравствуйте. Вы Лев Филиппович? Меня направил к вам хирург.

— Да-да! — высунулась из-за моей спины мать. — Мы от Симоновича, он нас направил! Вы нас примете, доктор?

— Вас? — с усмешкой спросил психиатр и посмотрел на нас поверх очков, сидящих на самом кончике носа. — А вы что, тоже на прием? Или только этот молодой человек? Если только он — выйдите из кабинета и закройте дверь. А вы, юноша, присаживайтесь и рассказывайте.

Мать поспешно скрылась за дверью, я же посмотрел на сидящего за столом мужчину, больше похожего на грузчика, чем на психиатра, своими мощными плечами, пышными соломенными усами под красным носом и крупными руками.

Ему было лет шестьдесят — впрочем, может, и больше, я никогда не умел определять возраст людей, как-то не задумывался над этим. Научусь когда-нибудь. Меня не оставляло раздражение — от этого посещения врачей, на мать, на свою жизнь, которая преподнесла мне странный сюрприз. Я был настроен еще агрессивнее, чем у хирурга.

Усевшись напротив стола, я демонстративно независимо положил ногу на ногу и уткнулся глазами в руки врача, покрытые вздутыми венами, — что-то он совсем не похож на психиатра, может, самозванец какой-нибудь, диплом купил?

Чем больше я накручивал себя, тем веселее становился врач — почему-то я чувствовал это, и после продолжительного молчания он сказал:

— Достала, да? Знакомое чувство… я тоже когда-то был под гнетом материнской любви, пока не сходил в армию. Там научили, как выживать… Ты в армии еще не был?

— И не буду, — буркнул я угрюмо. — У нас военная кафедра была в университете. И вообще, тратить год-два жизни на дебильную муштру может только идиот! Что, вызнаете — нет ли у меня психической статьи? Нет, заверяю вас. Поход в больницу — затея моей матери, ни малейшего смысла в нем не вижу!

— Да без проблем! Просто поговорите со мной, и все — чтобы успокоить вашу маму… Вы же не хотите причинить ей боль? Она расстроится, если вы сейчас уйдете. Может, расплачется — я же вижу, что она уже плакала, вы же приличный молодой человек, сразу видно, любите свою маму. Ответьте на мои вопросы и идите себе домой! Ну что, поговорим?

— Поговорим. Задавайте ваши вопросы. Только если они мне не понравятся — я отвечать не буду!

— Договорились! Я же не гестапо, чтобы вас пытать! Начнем с малого: вы работаете где-то?

Неожиданно для себя я выложил ему все про свою жизнь — он ловко подталкивал меня наводящими вопросами, спрашивал о каких-то, с моей точки зрения, несущественных деталях, и в конце концов оказалось, что я рассказал ему все до того момента, как и почему оказался сегодня в больнице.

Насторожившись, я ждал, что психиатр будет выпытывать какие-то подробности моей половой жизни или еще что-то такое же интимное, но ничего подобного не произошло, и я расслабился.