Блуждающие тени

Как будто услышав мои мысли, Лена пожала мне руку, и я услышал в темноте ее смешок:

— Прав был, прав!

— Ага, — не без удовольствия отметил я. — А ты чего, мысли читаешь, что ли? Скрывала такое умение?

— Да по тебе прочитать твою эту мысль — как на дисплее. Сопишь от удовольствия, аж в темноте светишься, сразу видно, о чем ты думаешь. Слушай, давай версию — где мы и чего мы! У меня, если честно, ум за разум зашел. Только что были на горе под жарким солнцем, и вот — ночной лес. Как это может быть, обоснуй!

— А чего ты меня об этом спрашиваешь? Я не больше тебя знаю, где оказался!

— Ну с твоей легкой руки мы сюда нырнули, так что давай выдай мысль на-гора. Что, нет версий?

— А легче будет, если я сейчас тебе наваяю версий от инопланетных пришельцев до параллельных миров? Это что-то изменит?

— В общем-то нет.

— Тогда давай не будем заниматься гаданием и поищем, где тут можно приземлиться на ночь. Спички-то у нас есть?

— Ни черта нет. Кто мог подумать? И никто из нас не курит…

— Кстати, ты заметила, что никто из курсантов не курит? Интересно — почему?

— А что интересного? Я курила когда-то, в учебке уничтожили тягу к курению — не забывай, мы же их имущество, их оружие, а от курения оружие портится. Так что — долой курение. А ты курил?

— Нет. У нас никто в семье не курил.

— Везет же людям… и не верится, что такие семьи бывают. Моя мамаша пила, дымила как паровоз, жрала таблетки — все, что по мозгам шибало. После того как меня родила, пристрастилась к пьянке и курению. И за то спасибо ей — родила до того, как совсем опустилась. Ну да ладно. Слушай, а тебе не кажется, что это тропа? Я ни черта не вижу! Может, у тебя увидеть получится?

— Хрен там. Но действительно — вроде как тропа выбита в земле. В какую сторону по ней идти? Давай рассуждать логически: если рядом есть какое-то человеческое поселение — оно будет возле воды. Где вода? В низинах и долинах. Значит, нужно идти туда, куда ведет тропа, — вниз. Пошли, держи меня за руку, паровозиком пойдем.

— Паровозиком? — усмехнулась Заря. — Ну у тебя и ассоциации… пойдем паровозиком. Я, когда с тобой говорю, как в другой мир попадаю… тьфу! И правда попала! Я имела в виду — ты как из другого мира, благополучного, правильного. Где слова имеют совсем другое значение, чем в том мире, в котором росла я.

— Хм… а какое значение еще может быть у выражения «паровозиком»? — удивился я. — Тащу тебя за руку, как паровоз вагончик, и что?

— Ничего. Давай оставим эту тему, ладно? — Голос Зари был жестким и расстроенным, и я не стал углубляться в ее прошлое.

— Давай прикинем: в том направлении была речка — в нашем мире. Скорее всего, она есть и здесь, вот только тут она точно полноводнее — течет не в степи, а в лесу. Возле реки должны быть поселения людей.

— А ты думаешь, они нас примут с распростертыми объятиями? — с усмешкой спросила Заря. — Что-то мне в это не верится…

— И мне не верится, — признался я, — но есть какие-то варианты, кроме как выйти к людям и все у них узнать?

— Нет, ты прав… Кстати, а куда делся портал на горе? Заметь, с этой стороны никакого портала нет — пустое место. А нити ты видел?

— Чего в такой темноте увидишь? А-а-а! Черт! Чуть глаз не выколол! Осторожнее, тут ветка над тропой!

Девушка хихикнула:

— До моего глаза не достанет, я ниже.

— Да… вам, мышам, хорошо — залез в норку и сиди себе спокойно! Тут… того и гляди глаза лишишься.

— Сам ты мышь! — Заря хлопнула меня рукой по заду. — Шагай и смотри за ветками!

Мы шли уже часа два, когда у реки увидели темную глыбу дома — именно не домов, а дома.

Это была избушка, довольно большая, сложенная из толстых бревен, чуть не в обхват толщиной. Окошки маленькие, непонятно что вставлено — то ли кусочки мутного стекла, то ли пластик какой-то, в темноте не разберешь. Осмотрел: снаружи частокол, между кольями плетенки из высохших веток, на кольях — крынки. Нормальный пейзаж для какой-нибудь глубинки… хм… средневековой.

Калитка висит на веревочных петлях. Прислушался — собак вроде нет, шагнул за порог, направляясь к сеням дома, или как они там называются, в общем, это была пристройка, я предположил, что в ней находится вход в дом.

Насчет собак я ошибся! От угла дома к нам с рыком рванулась огромная тень, я только успел скомандовать Заре:

— Прячься за меня! Тут волкодав!

Она, не обращая внимания на мои слова, вышла вперед, и вдруг — хрипящая от злобы массивная фигура зверя остановилась как вкопанная у ее ног. Девушка опустила руку на его огромную голову, угадываемую в сумраке ночи, и сказала ласковым голосом:

— Хороший, хороший… не надо нас жрать. Уйди!

Она махнула рукой, и эта собака Баскервилей затрусила в сторону, снова укрываясь в тени дома, как призрак ночи.

— Здорово ты… а я уж приготовился с ним драться! Это та же самая штука, что и с людьми? Внушение?

— Да. А чем отличается собака от людей? Только верностью… она не предаст. А воздействовать можно на них так же, как и на людей.

— Ты бы могла дрессировщицей работать… типа — «На арене великая дрессировщица хищных коров и атакующих кроликов — Ззззаррря-а-а!!!».

Заря хихикнула: