Блуждающий разум

Мастер стоял, широко расставив ноги. Руки его, как и прежде, были спрятаны в карманы ветровки, но локти были отведены назад. Теперь он уже не был похож на бройлера или интеллигента-неудачника. Перед Шарковым стоял именно Мастер – тот, кто ни на кого не похож. Уникум. Единственный и неповторимый. Можно было перебрать сотни и тысячи сравнений, и все равно ни одно из них не смогло бы точно обозначить то, что являл собой Мастер. Для таких, как он, в языке не существовало ни названия, ни определения.

– Знаешь, что мне в тебе нравится? – спросил Мастер и сам же ответил: – То, что ты не пытаешься передо мной рисоваться.

– А зачем? – пожал плечами Шарков.

– Спроси у Бапикова. – Мастер снова зашагал вперед. Протянув руку в сторону, он указательным пальцем прочертил линию на высоком снежном бордюре, тянущемся вдоль дорожки. Линия получалась на удивление ровная, почти прямая.

– Я не стану играть на твоей стороне, – сказал Шарков, когда Мастер проходил мимо него.

«По собственной воле», – добавил он мысленно.

– Я от тебя этого и не требую, – сказал Мастер, не глядя на него. – Делай свое дело, старший лейтенант Шарков. Тебя приставили ко мне, чтобы поддерживать со мной контакт – единственное умное решение товарища Бапикова. Я обратил внимание, что большинство людей испытывают, мягко говоря, неудобство, общаясь со мной. Поэтому мне нужен посредник. Как я уже говорил, у меня имелись планы на Карцева. Но он как-то очень уж неадекватно отреагировал на мое появление. Хотя именно на мое возвращение вы с ним и рассчитывали, когда организовывали побег альтеров из пансионата. – Шарков не понял, был ли это вопрос или утверждение, поэтому не стал ничего говорить. – Мне кажется, Карцев меня боится. Что скажешь?

– Да, – коротко кивнул Шарков.

– Но почему? – недоумевающе развел руки в стороны Мастер. – Я ведь не сделал ему ничего плохого!

Шаркову вновь показалось, что альтер разыгрывает перед ним представление. Окончательно утвердиться в этом мнении не позволяло лишь то, что все слова и жесты Мастера были выверенно точными. Если это была и игра, то так, как он, не смог бы сыграть эту сцену ни один профессиональный актер.

– Он… слишком впечатлительный, – ответил Шарков.

– Отлично сказано, – щелкнул пальцами вскинутой вверх руки Мастер. – Надеюсь, ты не таков?

– Нет.

– Значит, сработаемся.

– Я уже сказал…

Мастер резко обернулся:

– Ты будешь выполнять только свои прямые обязанности. А то, что общение между нами станет чуть менее официальным, – это, как мне кажется, только на пользу делу. Ты сможешь точно понять, что мне нужно, и так же точно, без искажения, донести эту информацию до Бапикова. Может быть, тогда он поймет, что делать то, что я говорю, в его же интересах. А то, когда мы разговаривали с ним, он слушал не столько меня, сколько себя самого. Такой у него стиль общения. Он изначально ставит себя выше своего собеседника и начинает диктовать условия. Со мной такой вариант не проходит.

Шарков стоял молча, не зная, что на это сказать. А Мастеру, похоже, его ответ не очень-то и требовался. Он подцепил горсть снега, слепил крепкий снежок и протянул его Шаркову.

– Видишь камеру на заборе? – До камеры было двенадцать метров по прямой и еще шесть метров вверх. – Сможешь попасть?

– Камера нужна… – начал Шарков.

– Я знаю, для чего нужна камера, – с усмешкой перебил его Мастер. – Я спрашиваю, можешь ли ты попасть в нее снежком?

– Не знаю. – Шарков подкинул снежок в руке и невольно улыбнулся, вспомнив, когда последний раз кидался снежками. – Давно не упражнялся.

– Давай! – азартно махнул рукой в сторону камеры Мастер. – Сделай это!

Шарков внезапно тоже почувствовал азарт. Он еще раз подкинул снежок в руке, плотно сжал губы, вытянув руку вперед, как следует прицелился, замахнулся и кинул. Снежок разбился о забор у основания камеры.

– Неплохо, – одобрительно кивнул Мастер и двинулся было дальше по дорожке.

– А сам? – остановил его Шарков.

Мастер оглянулся:

– Я не умею промахиваться.

– Докажи.

Шарков быстро слепил снежок и кинул его Мастеру. Тот поймал снежок одной рукой и, словно продолжая начатое движение, метнул его не глядя через плечо. Подбитая снежком камера завалилась на сторону.

Никто не успел еще ничего сказать, как на дорожку перед ними выбежал охранник, спешащий проверить, кто тут развлекается, кидая снежки в камеру наблюдения. Хотя кто еще тут мог оказаться? Разве что только доктор Карцев. Увидев Мастера, охранник сначала испуганно замер, как заяц, попавший ночью в свет фар мчащейся по темной дороге машины, а затем медленно попятился. Он словно забыл, что в руках у него был автомат.

– Все в порядке, – вскинув руку, успокоил его Мастер. – Я сейчас все исправлю.

Вытянув руку в сторону, он указал пальцем на камеру. Погнутая стойка медленно выпрямилась, и камера заняла рабочее положение. Шарков был поражен, хотя, казалось бы, должен был привыкнуть к фокусам Мастера. Охранник так и вовсе разинул от удивления рот.

– Камера не повреждена, – заверил охранника Мастер.

– Да… Хорошо… Все нормально… – Охранник продолжал пятиться.