Боба нет

К окну подплыл пес, искавший, где бы отдохнуть. Он наполовину забрался на подоконник и замер – узкая, ходуном ходившая грудь и передние лапы лежали на выступе, задняя часть тела покачивалась в воде. Бедняга, подумал викарий, долго ему здесь не продержаться. И верно, минуту спустя пес уже плыл снова, упорно работая лапами, несомый потоком воды мимо длинного ряда магазинов, тщетно ищущий твердую землю. Может быть, мальчишки подберут его и затащат в лодку, обратят в подобие фигурки на капоте автомобиля.

А может быть, не подберут, и тогда он утонет.

– Я совершенно не понимаю, что мне делать с этими людьми. – Бернард говорил медленно, в надежде, что так его лучше поймут на другом конце линии, старался, чтобы в голос его не прокралось раздражение. – У нас подошли к концу «Уитабикс»[5], кофе и одеяла. И подгузники, и туалетная бумага. Туалеты затоплены, мы используем ведра, постелей не хватает, дети вопят. Чай и песочное печенье есть, однако я не решаюсь расходовать их. Все кончится бунтом.

Долгое время он промолчал, слушая.

– Да, конечно, я понимаю, но… – Викарий умолк, увидев приближавшуюся к его кабинету большую зеленую рептилию.

Чтобы пройти милю, которая отделяла ее дом от церкви Святого Христофора, миссис Лаура Давенпорт облачилась в высокие рыбацкие сапоги мужа, его куртку и клеенчатую шляпу. Она улыбнулась старому другу, отвела взгляд от телефона, давая понять, что к разговору не прислушивается.

Бернарда она знала с университетских времен, он почти не переменился с тех пор – такой же долговязый и стройный, с веселым лицом, темными, почти лишенными седины волосами, которые спадали ему, точно школьнику, на глаза. Лаура Давенпорт, достаточно счастливая со своим мужем-юристом, все-таки вышла замуж не за того, кто нравился ей больше прочих. И никогда не признавалась (менее всех самой себе), что и сейчас, двадцать пять лет спустя, это остается для нее источником сожалений.

Ко времени, когда Бернард положил наконец трубку, ноги Лауры задрогли, а душа возжаждала хорошей чашки горячего чая. Но, конечно, просить о ней было неудобно. Столько прихожан оказалось в бедственном положении. Ее дом на холме, ее сухая мебель, да еще и чашка чая – это можно было счесть перебором по части благополучия.

Она поцеловала Бернарда в щеку, одновременно насупилась и улыбнулась, выражая искреннее сочувствие.

– Стало быть, главное управление вам не помогает?

Бернард покачал головой:

– Ничем. Они там по уши погрязли в собственных бедах. Сегодня ожидается град, ты слышала? Градины размером с крикетные мячи. Достаточно большие, чтобы перебить окна. – Он медленно выпустил из груди воздух. – Тем временем у нас скопилось слишком много бездомных, а гидрометцентр отстает от погоды на три прогноза. У меня создалось впечатление, что даже Красный Крест не способен оказать помощь приходской церкви, переполненной попавшими в беду окрестными жителями. – Он встретился с Лаурой глазами, устало улыбнулся. – Град. И что же дальше?

– Возможно, это знамение.

– Чего?

Лаура усмехнулась.

– Это уж ты мне скажи. Ты же у нас имеешь доступ к уху Божьему.

– К уху Божьему? – Он поморщился. – Я и до окружного викария-то дозвониться не могу.

– Полагаю, если вдуматься, все правильно. Святой Христофор дает усталым странникам место, где они могут перевести дух.

– Пути Господни неисповедимы, – ответил Бернард. – Я начал подумывать, не выпустить ли мне в окно голубя и не посмотреть ли, что он принесет назад.

– Ты не первый, кто поминает Ноя. Газеты только о нем и пишут.

– Это моя вина. Не потоп, а люди. У меня, видишь ли, имеется ковчег.

Лаура уставилась на него:

– Ковчег? У тебя есть лодка?

Он счастливо кивнул.

– Небольшая надувная лодка. При нынешнем положении дел она стоит больше, чем вся моя пенсия. Я выбираюсь на ней отсюда, чтобы пополнить наши припасы.

– А бездомные тебе помогают?

Он пожал плечами.

– Только самые отчаянные храбрецы. Я беру с собой человека два. Или три.

– Какая ты все-таки темная лошадка, Бернард. Я могла бы и догадаться, что у тебя лодка объявится. Но откуда, о Господи, она взялась?

– Выиграл в лотерею. Годы тому назад. Держал у себя в гараже. Почти и забыл про нее. Самое смешное, все в ней работает. Милейший подвесной моторчик, нужно всего лишь откачать из машины немного бензина, смешать его с маслом – и поехали. Но далеко по этому потопу не уплывешь, конечно.

– Какой ты все-таки умный. Получается, что я могу оставлять рыбацкие сапоги Эндрю дома?

– Конечно.

Лаура расстегнула плечевые пряжки, стянула с себя резиновый нагрудник, выбралась, пританцовывая, из резиновых брюк до груди.

– Уф, – сказала она, – мои земноводные дни остались позади.

– Мне почти жаль слышать это.

– Ничего тебе не жаль, – строго ответила она. – А теперь, Бернард, пошли. Ты должен подыскать для меня какое-нибудь серьезное дело.

Бернард заглянул в большую хозяйственную сумку, которую Лаура оставила у двери.

– Для начала неплохо, – сказал он, перебирая содержимое сумки.