Боба нет

– Возможно. Но тем временем я не отказался бы от некоторой помощи.

Мона посветлела.

– Я полностью в вашем распоряжении, мой дорогой. Только слово скажите.

Мистер Б сказал много слов. Он поведал Моне о Бобе, Люси и погоде. Поведал о состоянии собственной нервной системы и об отчаянии, которое внушают ему творения Боба. А затем, глубоко вздохнув, поведал, что подал прошение об отставке.

Руки Моны взлетели к губам.

– О, небо! – воскликнула она. – Вы уходите? Но как же можно? Не оставите же вы Боба управлять планетой в одиночку.

Мистер Б помрачнел.

– Он – Бог.

От этих слов Мона попросту отмахнулась.

– Да, ладно, может, он и Бог, но, говоря между нами, Бог из него никудышный. – Она вздохнула. – На самом деле он безнадежен. И вы это знаете, и я это знаю, и все его жалкие маленькие создания знают тоже.

Мистер Б смотрел в левый верхний угол своего кабинета.

– Так вы это серьезно, да? – Глаза Моны наполнились слезами.

Он кивнул.

– Но как же он будет справляться в одиночку, бедняжка?

– Если вы простите мне такие слова, Мона, меня беспокоит не столько сам Боб.

– О, понимаю. – Глаза ее переполнились. – Но вы примите во внимание – бедный мальчик пережил ужасные страдания.

Мистер Б приподнял бровь.

Мона шмыгнула носом.

– Ведь он – почти сирота.

Насколько мистер Б понимал значение слова «сирота», быть почти сиротой равносильно скорее небытию. А если (по какой-то случайности) это толкование оставляет некие вопросы, сиротский статус Боба опровергается присутствием здесь его матери. Что касается отца… Мона могла не знать, кто из ее многочисленных любовников был таковым, однако существовало вероятие, что он еще жив и где-то прыгает.

– Ну ладно, – сказала она, вытаскивая маленькую записную книжку. – Мне определенно придется обдумать проблему Боба. Напомните, если я что-то пропущу, хорошо? Значит, так. Первое: сделать из Боба лучшего Бога. Второе: заставить его перестать играться со смертными. Третье: больше никаких наводнений, дождей, природных катастроф и т. д. и т. п. И четвертое… – Она повела подбородком в сторону Экка. – Никаких рюрюшек на бобед[4].

Мистер Б заморгал.

– Ну вот. Это все? Да? Великолепно. Вы, дорогуша, не волнуйтесь. Мона обо всем позаботится.

С этим она и ушла.

А мистер Б еще раз попытался прикинуть, что случится с ним дальше.

– Экк.

Прозвучало это рядом с его коленом, и прозвучало скорбно. Мистер Б опустил руку под стол, потрепал по голове обреченного зверька Боба. Потом выдвинул, вздохнув, ящик стола, достал оттуда лежалый целлофановый пакетик арахиса. Экк гибким носом обнюхал его и ушмыгнул под стол, чтобы съесть.

До покерной партии Экк был маленьким сварливым существом и набрасывался на любую еду с восторженным радостным блеяньем. Теперь, когда сроки его жизни сократились, он стал другим Экком, и разве можно винить беднягу за это? Каждая новая его трапеза была все ближе к последней. Подобную мысль так легко не переваришь. Будучи смертным, он, конечно, когда-нибудь да умер бы, однако сейчас точно знал, когда это случится, и почему, и (до весьма неприятной степени) как. Сейчас каждое тиканье часов приближало Экка к вечному забытью.

Мистер Б испытывал тяжкую грусть. Вот еще одно обреченное создание, помочь которому он не смог.

Когда он снова заглянул под стол, зверек спал, прижимая к груди, как младенца, пустой пакетик.

21

Газеты писали о худшей весенней погоде за всю историю весенних погод. Дождь словно обзавелся собственной личностью – резкий и мстительный в одну минуту, тяжкий и хмурый в другую. И пребывавший в настроении до того сварливом, точно его запрограммировал некий гигантский, пораженный любовью, жалкий, впавший в хандру подросток.

Как оно, разумеется, и было.

Все низменности уже затопило. Пластиковые бутылки сбивались, плавая, во временные плоты, их сопровождали, точно чумазые призраки, вздувшиеся магазинные пакеты. Утопшие мешки с песком припадали к дверным коробкам, владельцы магазинов облепляли витрины клейкой лентой. Грязные воды питали сточные коллекторы, те питали каналы, те – реки и залив и в конечном счете море.

А дождь все шел и шел.

Еще не было десяти утра. Викарий церкви Святого Христофора пристально смотрел за окно и одновременно говорил по телефону сочувственно и несколько приглушенно.

Снаружи уровень воды продолжал повышаться; отряды полицейских и береговой охраны занимались эвакуацией оказавшихся в опасности граждан. За окном проплывали крупные предметы мебели, разрозненные одежды парили под самой поверхностью воды, появляясь и исчезая по воле водоворотов. Пара зажавших коленями зонты-трости мальчишек гребла, сидя в оранжевой надувной лодке и заглядывая в витрины покинутых магазинов и в окна квартир.

Добычу ищут, подумал Бернард. Как мило.