Боба нет

Куда мог подеваться мальчишка? Мистер Б не любил Внешний Мир, особенно после наступления темноты. Его тревожили возможные столкновения с вышибалами ночных клубов, голодными волками и вооруженными гангстерами; темные проулки и пикирующие летучие мыши внушали ему желание поскорее вернуться домой, к приятному ужину (стейк с горохом), ко всему, что хорошо знакомо и ярко освещено. Не то чтобы он боялся темноты как таковой. Банды, пистолеты и сторожевые собаки были следствиями агрессивной паранойи их создателя, еще одним изъяном, который Боб, проектируя своего Homo sapiens, просто не удосужился предусмотреть.

Но что будет, если Боб так и не вернется? Придется принимать меры. Мистер Б потирал лоб. А какие? Ты же не можешь просто ходить по улицам со щитом-бутербродом, извещающим о потере Отца Небесного. Надлежит начать поиски, но как и с чего их начать?

Ясное дело, с Люси. Проклятая девица. Проклятая немереная, кипучая, крушащая все на своем пути похотливость Боба. В очень редкие мгновения мистер Б осмеливался надеяться, что именно это романтическое приключение и не завершится катаклизмом. Но что же могло изменить характер истории настолько долгой, истории его отношений с Бобом?

С тяжким вздохом мистер Б влез в запыленный дождевик из вощеного брезента, поднял к ушам викторианский воротник, натянул резиновые сапоги. Одному только Господу ведомо, с какой погодой придется столкнуться. Неэластичный плащ поскрипывал вокруг тела, точно палатка, складки ткани словно уменьшали мистера Б, делали его еще менее значительным, чем обычно.

Выглянув в окно, он увидел бросившую посреди их улицы якорь парусную лодку. Медленно раскрыл черный зонт. Две спицы зонта как-то безумно скособочились.

Разумеется, обнаружить Боба скачущим на манер Джина Келли[10] (с песней в сердце и жаждой любви) с одного уличного фонаря на другой ни малейшей надежды не было, однако мистер Б все же окинул взглядом канал, который когда-то был улицей.

Никого.

Мистер Б не переносил многие из чудесных творений человека: локомотивы, мобильные телефоны, заведения быстрого питания, не говоря уж о ножах, отбойных молотках и гарротах. В прошлом он ненавидел арбалеты, доспехи и монеты. Ночные горшки. И орудия пыток. Ему внушали отвращение шум и запахи Внешнего Мира – ревущие грузовики с их сырой дизельной вонью, которая липла к коже, ужасный вой распарывавших небо самолетов. Для него они олицетворяли все омерзительное и отсталое на Земле.

– Нет, Экк. – Он оттолкнул от дверной щели рыльце маленького существа, закрыл ее за собой.

И вступил в ожидавшую его маленькую шлюпку.

Странный слепящий свет ночного города заставил его заморгать. Он содрогнулся, когда шлюпка миновала старуху, шатко стоявшую на подоконнике, обратив пустое лицо к поднимавшейся воде. Расстояние их разделяло столь малое, что мистер Б учуял гниловатый человеческий запах, пробивавшийся сквозь синтетический сладкий аромат камелии, аромат ее духов. Старуха улыбнулась ему, и он отвернулся, пристыженный.

У Люси никаких признаков Боба, благодарение небесам, не обнаружилось. Только сама милая девушка, спавшая посреди кровати, укутавшись в одеяло. Однако вслед за первой волной облегчения мистер Б почувствовал в груди копошение паники. Куда теперь? Где он может быть? Нелюбознательность Боба не склоняла его к бесцельным прогулкам. Стал бы он гоняться за женщинами в попытке заменить Люси, пока ему не удалось добиться от нее своего? Нет, мистер Б знал его слишком хорошо. Страсть Боба может расточиться за несколько дней, а то и часов, – но не сейчас, пока еще нет.

Он отправился к местам более возвышенным, чтобы обшарить бары, бильярдные, кварталы красных фонарей, клубы. Расспрашивал поддельных мудрецов, сидевших на вершинах подлинных гор[11], не обращался ли к ним за советом человек, страдающий от безнадежной любви. Проверял стрип-клубы и казино шести континентов. Заглядывал в темные углы кофеен и опиумных курилен, опросил многое множество ночных барменов и тружениц панели, побродил по смотровым площадкам Эмпайр-стейт-билдинг и Шанхайского всемирного финансового центра, поднялся лифтом на верхушку «Бурдж-Халифа»[12]. И наконец сдался, утомленный неудачами, расстроенный сложностями общения с десятью миллиардами спроектированных Бобом шаблонных существ.