Бобби Фишер идет на войну

Товарищ Спасский подчеркнул, что шахматистам в Советском Союзе уделяется недостаточно внимания, их труд плохо оплачивается. Объясняя причины своего отсутствия на чемпионате СССР, он сослался на чересчур маленькую сумму, положенную за первый приз (250 рублей). Б. Спасский отметил в своей речи, что самый большой денежный приз, полученный им за рубежом, был пять тысяч долларов, тогда как в его родной стране это всего лишь две тысячи рублей.

Когда Спасский стал чемпионом мира, его стипендия выросла с 250 рублей в месяц до 300. Такая сумма могла казаться ему недостаточной, но Бейлин, подписывавший необходимые для этого повышения документы, вспоминает зависть коллег к богатству Спасского: «Когда молодой Спасский получил в Сайта-Монике 5000 долларов, многие переживали по этому поводу так, словно это их личная утрата». Чтобы понять, много ли получал Спасский, надо учесть, что в конце 60-х годов средняя зарплата квалифицированного рабочего или служащего составляла 122 рубля.

Спасский не только жаловался на низкую зарплату. На той встрече в Шахтах он потряс слушателей следующим заявлением: «Я вышел из семьи священника. И если бы я не стал шахматистом, то вполне мог стать священником».

Это письмо попало прямиком в отдел пропаганды и агитации ЦК, завершив свой путь у Александра Яковлева, которому доложили, что аудитория, слушавшая Спасского, выразила по поводу речи «недоумение и негодование».

Однако существовали более жёсткие и потенциально опасные суждения о Спасском. Батуринский обвинял его в том, что он попал во власть «объективистских взглядов» в вопросе о месте проведения матча с Фишером. На предварительной беседе с руководством Шахматной федерации СССР Спасский заявил: «Я не считаю целесообразным проведение матча в СССР, поскольку это дает определённое преимущество одному из участников, а матч должен вестись в равных условиях...».

В широком смысле, «объективизм» означает выражение точки зрения, не основанной на марксистско-ленинском анализе. «Большая Советская Энциклопедия» определяет этот грех так: «Мировоззрение... ориентирующее познание на социально-политическую нейтральность и удерживающееся от выводов на основе партийности... Оно маскирует социальный и классовый субъективизм... объективизм ориентируется на скрытое служение господствующей консервативной или реакционной силе общественного "порядка вещей"». Другими словами, у Спасского было неправильное политическое сознание.

Спасский демонстрировал опасные политические колебания, но можем ли мы назвать его диссидентом? Таким он казался некоторым своим однокурсникам по университету. Виктор Корчной дает официальную оценку: «Когда я уехал, то считал себя диссидентом на двух ногах, а Спасский был одноногим диссидентом».

С высокого поста второго лица в Спорткомитете, ответственного за десять видов спорта, включая и шахматы, Виктор Ивонин относился к нему с мрачноватой терпимостью: «Мы принимали Спасского таким, какой он есть, зная, что менять его слишком поздно. Он нигилист. Иногда мы могли помочь ему говорить и действовать "более корректно". Пытались по крайней мере. Но человека невозможно переделать. Поэтому мы решили не реагировать, если он что-то говорил, возможно, даже в шутку. Однако он не был диссидентом».

Бывший президент Российской шахматной федерации Евгений Бебчук соглашается: «В принципе Спасский не принимал советский режим: он не высказал бы этого широкой аудитории, но говорил среди друзей. Он с самого начала притворялся дурачком, как будто ничего не знал и не понимал. Меня по должности часто вызывали на официальные заседания, и коллеги в комитетах говорили: "Да, он талантливый шахматист, но немного странный на голову", а я отвечал: "Так и есть". Он себя так защищал. Это такая техника выживания: в русской культуре хорошо относятся к дурачкам, им многое прощают».

Здесь Бебчук делает любопытную ссылку на историю русской культуры. Примета царской России, «святой дурак», или юродивый (божий человек), был странником, подобным монаху; его чтили за возложенные на себя страдания во имя смирения и высокой веры. Юродивых наделяли мистической силой. Но важно здесь то, что подобно королевскому шуту юродивый мог с полным правом смеяться над правителями, обличать пороки и открыто говорить правду. И если кто-то из современников пытался понять Спасского, он проявлял терпимость к его «эксцентричным и необычным выходкам», схожую с терпимостью по отношению к юродивым.