Бобби Пендрагон. Связной между мирами

Пока я стоял в задумчивости, Оза и Лура ушли уже довольно далеко вперед, и мне пришлось поднажать, чтобы догнать их. И вообще, для того чтобы не отстать от этих спортсменок, мне пришлось бежать трусцой, да еще так, чтобы Оза находилась между мной и Лурой. Мама была мне симпатична, а вот дочь — не очень. Я то и дело ловил на себе ее взгляд, говоривший о том, что я не должен даже дышать, потому что воздух пригодился бы более достойным. От нее буквально веяло холодом, так что я предпочел держаться подальше.

— Не понимаю, — обратился я к Озе. — Как вы можете утверждать, что не знаете английского, если говорите на нем? — спросил я.

— Я не говорю по-английски, — сказала Оза. — Это ты говоришь по-английски. А для меня родным языком является язык Затаа — моей территории.

— Кажется, звучит, как английский, — заметил я.

— Ну, конечно! Это все потому, что ты — Странник.

Еще одна заморочка! И с каждой минутой их становится все больше.

— То есть Странники понимают все языки? — задал я логичный вопрос.

— Нет, — нелогично ответила она. — Просто Странники воспринимают любой язык как родной. И когда они говорят, все остальные понимают их, словно слышат родную речь.

Потрясающе! Вот бы воспользоваться таким умением на уроке испанского! В моем дневнике тут же перестали бы мелькать трояки. И все-таки была в ее объяснении одна нестыковочка.

— Ну ладно, а почему тогда речь того старика, Фиджиса, звучала как тарабарщина?

И тут Лура резко остановилась и повернулась ко мне, так что я чуть не налетел на нее. А это было небезопасно.

— Да потому, что ты, наверное, не Странник! — вызывающе рыкнула она.

А-а-а! Ну, все понятно! Лура считала, что я на самом деле не тот, за кого себя выдаю, хотя я уже и сам не понимал, кто я такой есть, и кем меня считают эти люди. Именно поэтому она так агрессивна. Уж не знаю, что нужно было сделать, чтобы убедить Луру, что я — это я. Или что я, по крайней мере, недавно был собой. Или… ну, ты понял.

Тут мне на помощь опять пришла Оза.

— Ты не понимал Фиджиса, потому что еще не научился слышать. Нас ты понимаешь, потому что мы обе Странницы, а вот Фиджис — нет. Тебе нужно научиться слышать, не пытаясь слушать.

Что она сказала? Слышать, но не слушать при этом? Это какой-то парадокс!

— Как он может быть Странником? — рьяно настаивала Лура. — Он же еще мальчишка! Причем испуганный и нерешительный! От него вреда больше, чем пользы!

Ничего себе! Какой удар по самолюбию! Но ведь она, к сожалению, права… Я действительно был напуган и нерешителен. Может, я, в конце концов, и не Странник. Честно говоря, меня это не очень расстроило бы, даже если моя карьера переводчика с испанского не состоится. Я начал втайне надеяться, что все это — большая ошибка и меня отправят обратно домой.

Оза внимательно посмотрела на меня своими черными глазами и сказала Луре:

— Нет, Пендрагон — Странник. Но ему еще очень многому предстоит научиться. Ты забываешь, что сама еще ребенок.

Лура возмущенно фыркнула. Ей, кажется, было неприятно, когда указывали на ее неправоту. Оза повернулась ко мне и сказала:

— Ты потом убедишься, что она совсем не такая злюка, какой иногда кажется.

— Да ладно, мне, в общем-то, все равно, — пожал я плечами. — Главное, чтобы она на меня не злилась.

Оза улыбнулась и пошла дальше. Я шел следом, а она рассказывала мне о Дендуроне.

— Племя, что живет в этой деревне, называется Милаго, — начала она. — Как ты сам видишь, у них очень примитивный быт. Они занимаются земледелием и живут в мире с другими племенами Дендурона.

Милаго! Это слово произносил дядя Пресс незадолго до того, как его похитили черные всадники. Он сказал, что Милаго найдут меня, и, думаю, им можно доверять!

— А кто такие те всадники, что напали на дядю Пресса? — спросил я. — Они тоже принадлежат к племени Милаго?

— Нет, — ответила Оза. — Именно это я и хочу тебе показать.

Выйдя за деревню, мы углубились в лес и прошли примерно четверть мили. (Это расстояние равняется длине беговой дорожки на нашем школьном стадионе, и я привык измерять все расстояния ею.) Из леса мы вновь вышли на равнину, и я поразился красоте представшего передо мной вида. Помнишь, Марк, я писал, что для средневекового пейзажа не хватает только огромного замка, возвышающегося на холме? Так вот, оказалось, что замок там все-таки был!

Когда тропинка вывела нас из леса, мы оказались на краю огромного поля, заросшего травой. Миновав поле, мы вышли на край утеса. Перед нами раскинулся океан — огромный, синий, как Атлантика. Мы стояли на берегу залива, и волны, шипя и урча, разбивались о скалы далеко внизу. Утес, с которого мы наблюдали океан, был так высок, что у меня даже ладони вспотели от страха. Я боюсь высоты. Взглянув на противоположный край залива, я заметил, что там поверхность утеса тоже поросла ковылем, который мягко колыхался на ветру. Приглядевшись повнимательнее, я замер от удивления…