Бобо в раю. Откуда берется новая элита

Местное самоуправление не может быть вертикальным. Это своего рода мягкий, но неослабевающий присмотр, который осуществляют добрые родители или хорошие соседи: будь вежлив при встрече с незнакомцем, не мусори в саду, не ври, если видишь, что человеку сложно нести сумки – помоги, в горе – утешь, в растерянности – придай веры в себя. Местное самоуправление это не про написание инструкций и законов; это про правильные примеры для подражания, неписаные правила, хорошие привычки, и создание контекста, в котором людям легко и приятно было бы проявлять личную ответственность. Это и рекламно-информационные пункты, чтобы приезжие чувствовали себя частью взаимозависимого сообщества. Это и волонтерство в подростковых центрах, чтобы детям было куда пойти. Это может быть и банальная банка с мелочью возле кассы, чтобы сосед мог при необходимости взять из нее. А может, и планы благоустройства всего района в соответствие с установками нового урбанизма, архитектура которого подразумевает, что улица всегда под присмотром, жители приглядывают друг за другом, содействуя соблюдению принятых здесь норм поведения.

Местное самоуправление по устоявшейся примиренческой традиции и есть тот третий путь между избыточным индивидуализмом, с одной стороны, и исходящей извне формальной властью – с другой. Эта сила не в физическом понимании, когда одно крупное тело осуществляет давление на тело меньшего объема. Это сила скорее биологического характера, когда все члены экосистемы осуществляют едва заметный контроль над всеми в интересах процветания всей системы.

Именно такого рода давление душило старую богему. Именно оно заставляло их бежать из маленьких городков в безликую свободу большого города. Сегодня же большинство бобо ценят сообщество и контроль выше раскрепощения и свободы. Бобо стали консерваторами.

Консерваторы в джинсах

Когда я называю представителей образованного класса консерваторами, я употребляю это слово не в республиканском понимании, подразумевающем четкую позицию по снижению налогов, ограничению роли правительства и повышению оборонного бюджета (хотя многие бобо, безусловно, ее и поддерживают). Я имею в виду то старое понимание консерватизма, которое описывает скорее темперамент, характер, нежели идеологию, и в этом значении объединяет большинство бобо.

Эдмунд Берк называл современных ему крупных собственников «балластом на судне государства». В некотором смысле это верно и для сегодняшних собственников из верхушки среднего класса. Сегодняшние бобо стремятся сохранить созданный ими мир, в котором буржуазия примирилась с богемой. Поэтому они высоко ценят цивилизованность и ненавидят любые проявления страстной приверженности, которые только мутят воду. Они хотят сохранить простые вещи, выдержавшие испытание временем. Они вовсе не прочь восстановить благородные авторитеты. Религию они признают важнейшим институтом, если она подается в духе умеренности, без излишнего пыла и пафоса. Они очень любят хорошие манеры, местные обычаи и традиции. Они также ценят то, что Берк называл «маленькой пожарной командой», местные установления и организации, которые определяют облик своего района, своего города. Продвижению радикальных перемен они предпочитают восстановление порядка.

Британский консерватор XIX века Уолтер Баджет писал: «Чрезвычайно важно, чтобы среди наиболее состоятельных и благополучных граждан было достаточное количество тех, кто смолоду приучен к трезвости и сдержанности». Сегодняшние бобо в полной мере привержены этим добродетелям, пусть даже их представления о трезвости и сдержанности ближе к рекомендациям Американской медицинской ассоциации, нежели к суровой викторианской морали.

Консерваторы по духу бобо почти всегда отказываются от грандиозных рационализаторских проектов, понимая, что мир слишком сложноустроенная штука, чтобы его можно было улучшить с помощью чьих-то умопостроений. При том что их превосходство зиждется, прежде всего, на образовании, к силе научного знания они относятся без придыхания. Напротив, бобо обладают обостренным пониманием того, как мало знают о мире даже лучшие умы и как сложна реальность по сравнению с нашими о ней представлениями. Благодаря таким событиям, как война во Вьетнаме, им известно, что решение, принятое технократами без учета всего разнообразия местных контекстов, может привести к чудовищным последствиям. Благодаря краху плановых экономик Восточной Европы им известно, что эффективное управление сложной системой должно быть децентрализовано. Иными словами, они весьма сдержанны в оценке своих познавательных способностей, чего от них и ждали консерваторы типа Берка и Оукшота.