Бочаров Ручей (СИ)

- Понимаешь, мне не нужны "обзоры", эти заученные наизусть тексты рекламных справочников, не хочу семь часов находиться в автобусе, из которого в горах нельзя будет выйти и вернуться в город пешком, - объясняю супруге голосом без повышенных тонов.

Теперь она молчит: не хочет комментировать мой недавний "каприз" - вспышку немотивированного протеста против ее разумного варианта экскурсии. И я замолчал. Наступила заключительная фаза нашей размолвки. Это когда два человека замолкают и расходятся по разным углам квартиры. Потому и называется подобная ситуация - размолвка.

Каждый слышит, где и что делает другой, даже если он скрылся в соседней комнате. Слышит звук шагов, стук дверцы шкафа, брякание посуды на кухне, слышит всё, но упорно молчит и ничего не говорит. Даже если один и попробует поначалу что-то сказать, второй ничего не ответит, и молчание превратится в долгую мучительную взаимную пытку.

Лицо у супруги стало грустным: она расстроилась. Я, естественно, увидел, как изменилось ее лицо, и стал сам себе противен еще больше. Нельзя молчать - понимаю, не маленький, а умения шлепнуть какое-нибудь словечко, пусть глупое, пусть не по теме, но лишь бы не погрузиться в состояние взаимной немоты, - нет такого умения, не смог его воспитать за почти сорок лет совместного жития.

Другие люди любую ссору могут закончить примирительной шуткой, а я, если поссорюсь с кем, то навсегда. Восстановлению душевная симпатия не подлежит. Разрыв взаимопонимания на уровне сердец - окончательный. И только к супруге я когда-то, после первой крупной ссоры, смог испытать более теплые чувства, чем до ссоры. И этот процесс сближения двух совершенно разных по характеру людей продолжился после следующей ссоры, после малых молчаний, длиной в сутки, и больших молчаний, длившихся неделями.

А сейчас, на нынешнем этапе жизни, задача передо мной простая: капризы капризами, но в молчанку не углубляться.

- Хочу пешком дойти отсюда до нашего ручья, - говорю супруге.

- А я билет для тебя купила, думала, передумаешь.

- Не передумаю.

- Поняла. Поеду одна. Вечером увидимся.

Я повернулся и пошел по аллее в противоположную сторону от привокзальной площади. Она повернулась и пошла сдавать мой билет.

Итак, маршрут моей собственной и действительно совершенно бесплатной экскурсии ясен: добираюсь старыми улочками до реки, по берегам которой возник когда-то городок древних причерноморских племен, форсирую водную преграду по пешеходному мосту, оказываюсь у одного из отдаленных ворот парка развлечений "Ривьера" и уже от этих ворот развлекаюсь подъемом вверх до самой вершины холма, на другой стороне которого обустроили свои дачные домики яхтсмен Андрей и начальник ручья по имени Владимир.

Это и есть те самые семь километров, которые, по рассказам яхтсмена, можно пробежать за час. Он, правда, бежал с холма, а мне - на холм, что ж, тем более любопытно, сколько мне потребуется часов на "бег" вспять.

Мой рекорд пешего хода - 48 километров в день. Но поставил я его, когда был моложе на пятнадцать лет, и тогда я шел из Тюмени к монастырю в Абалаке. А сейчас я куда иду и что хочу найти? Вспомнил, недалеко от вершины есть красивый храм, я его видел неоднократно из окна автобуса. Он как раз на моем маршруте. В путь!

Пока шел улочками старого города в речной долине, я еще видел и чувствовал всю красоту южного города: цветы, посаженные у подъездов жителями домов, огромные деревья во дворах, прекрасные прогулочные дорожки вдоль речной набережной. Но вот начался подъем, и мне стало не до осмотра достопримечательностей. Дыхание перешло на режим пыхтения, глаза видят только четыре коричневых плитки, на которые должна шагнуть моя ступня в обувке с белыми подошвами - дешевыми кроссовками, купленными в тюменском "Профмастере".

Что за вонь пахнула в мои ноздри? Подымаю взгляд: дядечка двумя кисточками красит железные ограждения дороги на холм. У его ног стоят две банки с краской - белой и черной. Левой рукой он "обновляет" черный слой краски на вертикальной "зебре" вдоль пешеходной тропы, правой - белые.

Прибавил хода, оставил маляра за спиной, вроде, опять дышу воздухом субтропического курорта, но - снова ноздри наполняются химией лакокрасочного цеха. Это я приблизился к другому дядечке с кисточками. У этого маляра другие краски в банках: желтая и коричневая.

Вот тут я понял, что означают такие выражения, как "повел ноздрями", "шевелил ноздрями", "раздувал ноздри". Я не конь, но водил, шевелил и раздувал. Дело в том, что однажды я отравился запахом краски, когда ремонтировал квартиру и за один день покрасил в ней все окна и двери, не открывая форточек, чтобы не простыть от сквозняка. Тогда меня хорошенько стошнило после ужина и пришлось объяснять супруге, что этот казус произошел не по причине плохого качества поджаренной котлетки.

Надо же, как организм запоминает обстоятельства, в которых его плющило много лет назад: при виде второго маляра с кисточками я почувствовал во рту вкус той котлеты, что приготовила жена.

Было бы чем, наблевал бы ему прямо в банку. И в желтую, и в коричневую.