Бодался телёнок с дубом. Очерки литературной жизни

В соборе мы находились недолго. Спускаясь по ступеням, «шеф» спросил: «Ну, как?» Я ничего не ответил.

Спустя несколько часов, следуя за «объектом», служба наблюдения установила два-три неизвестных нам адреса, интересовавших его. В дальнейшем предстояло выяснить, кто именно интересовал писателя, что за люди, цель и характер их взаимоотношений.

К обеду поступило сообщение, что «объект» с приятелем находится на центральной улице города и заходят в магазин. «Шеф», торопя водителя, принял энергичные меры по передвижению машины к центру. Тем не менее он несколько раз останавливал машину, куда-то удалялся, возвращался, нервничал. Очередной его «выход» завершился неожиданно для меня: он встретился с незнакомцем из буфета гостиницы «Московская». Значит, «незнакомец», подумал я, не является представителем «семёрки» наружного наблюдения, ибо московская «семёрка» давно покинула область. Теперь стало ясно, для кого бронировался второй номер в новочеркасской гостинице.

Судя по жестам, «шеф» и «незнакомец» о чём-то спорили. Сделать какой-то, минимально правильный, вывод я просто не мог, не хватало дополнительного материала. Я вышел из машины, направился к спорящим, рассчитывая услышать хотя бы отдельные кусочки фраз. Всё напрасно. «Незнакомец», что-то сказав напоследок «шефу», не видя меня, резко повернулся и направился в магазин. В этот момент я увидел «объекта» с приятелем, выходящих из дверей магазина. «Незнакомец» прошёл мимо, затем повернулся и последовал за ними. Время бездействия кончилось. Подойдя к «шефу», я спросил:

– Вам помочь?

– Возможно… пошли…

В порядке один за одним – «объект», «незнакомец», «шеф» и я – мы двигались по центральной улице города. Чуть погодя, «объект» с приятелем вошли в крупный по новочеркасским меркам гастроном. Следом – мы. Таким образом, мы все оказались в одном замкнутом пространстве. «Незнакомец» буквально «прилип» к «объекту», который стоял в очереди кондитерского отдела. «Шеф» прикрыл «незнакомца». Они стояли полубоком друг к другу, лицом к витрине. «Незнакомец» манипулировал руками возле «объекта». Что он делал конкретно, я не видел, но движения рук, одетых в перчатки, и какой-то предмет в одной из них помню отчётливо. В любом случае, рядом со мной, в центре Новочеркасска, происходило что-то непонятное для меня. Вся операция длилась две-три минуты.

«Незнакомец» вышел из гастронома, лицо «шефа» преобразилось, он улыбнулся, оглядел зал, увидев меня, кивнул и направился к выходу. Я последовал за ним. На улице «шеф» тихо, но твердо произнёс:

– Всё, крышка, теперь он долго не протянет.

В машине он не скрывал радости:

– Понимаете, вначале не получилось, а при втором заходе – всё о’кэй!

Но тут же осекся, посмотрев на меня и водителя.

Мы заехали в гостиницу, потом к начальнику горотдела, «шеф» дал указания о проверке новых связей «объекта», выявленных по городу, простились, затем сели в машину и – на Ростов.

В голове стоял какой-то дурман. Фраза «шефа»: «Вначале не получилось, а при втором заходе – всё о’кэй!» – по-иному высветила ситуацию, свидетелем которой я оказался. Эпизод в гастрономе не казался больше странным и непонятным. Это был финал задуманного высшим карательным органом страны преступления против великого писателя-диссидента. Что я мог сделать? Оставалось только молчать – единственный вариант сохранить жизнь себе и своей семье.

По прибытии в Ростов мы расстались с «шефом» на пороге приёмной генеральского кабинета. На прощание он излишне бодро сказал:

– Всё в порядке, новочеркасские материалы направишь в центр.

Судьба «незнакомца» осталась для меня тайной, что касается «шефа», мне удалось осторожно выяснить: в дальнейшем он был направлен за границу, разумеется, не в туристическую поездку.

Закономерен и естественен вопрос: что произошло с Александром Исаевичем после Новочеркасской операции? Не знаю. Может быть, он серьёзно болел, может быть, смерть ходила рядом с ним. Ответ, по-видимому, нужно искать у него или его близкого окружения…

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Настоящее повествование документально, хотя написано по памяти. Изложенные события действительно происходили, и почти 20 лет этот груз лежит на моей совести. Опять и опять повторю: что я мог сделать? Прямых, неоспоримых улик у меня нет, вещественных доказательств тоже. Оставалось кричать. Но дали бы мне такую возможность? Очень сомневаюсь, более того, убеждён, моё «открытие» было бы в самом зародыше похоронено навеки.

У Г. А. Арбатова в первой главе «Свидетельства современника» высказана мысль: «…я думаю, пока живы свидетели, пока остались очевидцы событий этого важного и сложного периода нашей истории, тем более те, кто в них в той или иной мере участвовал, надо дать им высказаться. Какой бы скромной ни была их роль в том, что происходило».

Мною умышленно не названы конкретные лица – участники и соучастники изложенных событий. Поскольку я считаю необходимым оставить им возможность самим высказаться: расширить, уточнить, назвать инициаторов – идееносителей этой преступной акции, а они, безспорно, из числа высших государственных чинов.