Бодхидхарма - мастер света

Один человек, наш великий современник Мур, написал книгу «Принципы этики». Возможно, это единственный человек во всей истории, который так глубоко осмыслил определение слова «добро». Без определения добра не может быть этики и морали. Если вы не можете определить, что есть добро, как вы можете решить, что нравственно и безнравственно, что правильно и неправильно?

Мур задал себе основной вопрос, не зная о том, что это высший вопрос. И он оказался в затруднении. Он был одним из самых больших интеллектуалов современного мира. Он рассматривает вопрос со всех углов зрения, задавая себе почти на двухстах пятидесяти страницах только один вопрос: «Что такое добро?» Мур потерпел сокрушительное поражение в определении такого просто слова, как «добро». Все знают, что такое добро. Все знают, что такое зло. И все знают, что прекрасно и что уродливо. Но когда вам будет нужно заключить эти понятия в определения, вы окажетесь в затруднении.

Мур полагал, что все знают, что такое добро, и решил, что можно как-то открыть секрет и дать определение добру. Но в конечном итоге, через двести пятьдесят страниц сосредоточенного мышления, тонкой логики и рационального анализа Мур приходит к заключению о том, что добру невозможно дать определение. Мысль на этих двух сотнях страниц просто ходила по кругу, так ничего и не достигнув. Не существует определения добра.

Кроче проделал такую же работу в отношении красоты. Он посвятил красоте тысячу страниц. Он углубился в свой предмет еще глубже Мура, который искал определение добру. Написав тысячу страниц, Кроче решил, что не существует определения красоты.

Все знают о том, что невероятно трудно найти человека, который не знал бы, что такое красота и уродство. Но не настаивайте на определении. В этом деле потерпели поражение даже величайшие умы.

Заявляя о том, что определения красоты не существует, человек признает свое поражение. Мур настолько разочаровался в своей работе, что сказал: «Не вините меня за то, что я не смог найти добру определение. Невозможно ответить даже на более простые вопросы, а мой вопрос был очень сложным. Например, что такое желтый цвет?»

Именно такой вопрос задает Мур: «Разве вы можете определить, что такое желтый цвет?» Все вы знаете о том, что такое желтый цвет. В этом нет сомнений. Все вы можете указать на желтые ноготки. Но Мур не просит указать ему на этот цвет. Он спрашивает: «Как вы узнали, что этот цвет желтый? Какое у него определение? Какому критерию соответствует ноготок? Почему он не красный? Почему он желтый? Наверное, у вас есть некие определения. Почему один цвет красный, а другой синий, зеленый или желтый? Отчего это происходит?»

А потом Мур говорит: «Если невозможно дать определение желтому цвету, и, несмотря на то, что все знают, какой это цвет, никто все же не утверждает определение, значит, все наши знания поверхностны».

Возможно, мы никогда ничто не исследовали глубоко; мы никогда не шли до самого конца. Я так понимаю: не у одного явления нет определения, потому что все таинственно. Вопрос не только в красоте, добре, неведении или осознанности - все существование состоит исключительно из явлений, не поддающихся определению. Для того чтобы узнать свое высшее невежество, вам необходима невинность, абсолютно лишенная самости, эго, потому что именно эти вещи упускали суть.

Бодхидхарма следует примеру остальных исследователей. Такое поведение не ново, ведь философы веками предпочитали простые вопросы.

Все вы знаете о том, что два плюс два равно четыре. Но вы никогда не исследовали этот вопрос глубоко, чтобы выяснить, правда ли это или всего лишь слух. Вы слышали, как люди говорили, что два плюс два равно четыре, поэтому вы повторяете эту фразу поколение за поколением.

Бертран Рассел, один из самых великих математиков нашего века (а может быть, и всей истории), написал книгу «Принципы математики». На протяжении двухсот пятидесяти страниц Рассел решает, действительно ли два плюс два равно четыре. Вам и в голову не могло бы прийти, что этот математик станет на двухстах пятидесяти страницах расписывать такую задачку. Два плюс два равно четыре - и этим все сказано. Рассел посвятил этой математической операции двести пятьдесят страниц. В своей книге он использовал такие сложные логические аргументы, что она стала одной из самых сложных для чтения книг в мире.

Его книгу брали в руки лишь немногие безумцы вроде меня, которым все равно, сложная для чтения эта книга или легкая. Во многих университетских библиотеках я видел, что эту книгу Рассела даже не открывали. В ней многие страницы были не разрезаны. Никто не брался резать их, потому что достаточно прочесть всего две страницы этой книги! В ней тысяча страниц, и четверть книги посвящена обсуждению того, равняется ли четырем два плюс два.