Body-Бог, или Месть неандертальца

И если я, чтобы освободить нутро,

Лимонную поставлю клизму,

Страданье может привести

К невольному каннибализму!

Кроме того: подавлен слух, сижу как бы в реторте я,

Хотя улитка в ухе есть и орган Кортиев.

Сомнительные просьбы о деньгах друзей-завистников,

Отжитых надоедных баб

Выслушиваю больше по губам.

Да что, Отец! После событий тех

Не различаю радуги!

Зеленый, желтый – это да,

А прочие цвета

Мне как бы и не надобны…

(Иаков, как доказательство, протягивает Боди-Богу очки

и радостно восклицает.)

Крепка Богданова горилка,

Но, слава богу, жив курилка!

БОДИ-БОГ (кивает).

Тебе Хмельницкий, значит, дал потачку,

Не порешил, не растерзал – перепугал.

Так ты бы с этого и начал,

А то: кизячный путь, кагал…

(Люциферу.)

Богдан его попортил, слышишь, бес,

Вплоть до болезни Геркулеса…

(Иакову.)

Так говоришь: счастливая лагуна…

А всё-таки, причём же здесь Фортуна?

ИАКОВ (глубоко вздохнув).

…Возы отправил я на Корсунь ночью, по росе,

А сам на шарабане был, отставши ото всех.

Решил ещё раз обежать имение,

Не позабылось ли чего при суете?

И, представляете Вы, в зало при свечах

Сидит… панёнка,

На голове не то чепец цыганский,

Не то венок, не то корона…

И, боже мой – такое может быть?! –

Не ожидая для себя от казаков урона,

Прядет себе на прялочке,

Толкает пальчиками колесо

И тонкую такую сучит нить…

(Иаков всматривается в головной убор Исиды

и судорожно сглатывает.)

Увидела меня и палец поднесла к губам

И говорит так ровно, как сейчас я вам:

–Сховайся… в копны… паче…

«Ты кто? – я говорю, от страха чуть не плача. –

Тебе чего здесь надо?!»

Она: « Я – Фортуната.»

И вдруг сама собою сгинула, пропала,

Как будто не бывала.

И только от свечей трескучий шип…

Я королевской милости был маетности этой

Коронный откупщик,

По-ихнему, по-казаковски, державец-жид.

Я в копнах спрятался.

Обоз в степи пропал.

А я остался жив…

(С минуту длится молчание. Боди-Бог внимательно

смотрит на опустившую взоры Мать-Исиду.)

БОДИ-БОГ .

Каким же видится, Иаков, исход борьбы твоей?

ИАКОВ (гордо).

Я королем стал кредиторов

И кредитором королей!

СУДЕБНЫЕ ПРЕНИЯ

(РЕЧЬ ЛЮЦИФЕРА)

(Люцифер проходит к ораторской трибуне,

не торопясь испивает воды из фиала.

На нём роскошный бархатный с вышивкой

малиновый камзол-безрукавка.)

ЛЮЦИФЕР.

Высокий Суд!

Мы с Божьей помощью ушли

От дикости и тирании,

Мир мёртвых и живых преобразили в НИИ.

Невежество Благой

Прихлопнул просвещения стопой.

Поднявшись до высот рациональных,

Мы утвердили верховенство права,

Которым осчастливил нас

Наш либеральный Авва.

(Люцифер степенно кланяется Боди-Богу.)

Кругом у нас разумность и добро:

Мздоимцев не цепляем за ребро,

Злодеев не сажаем на рожон,

Предел насилию Законом положён.

Из каждой щели тянет гуманизмом,

Свободой, миром, атеизмом.

Осталось каждому тапиру

Поставить совести клистир…

(Люцифер делает паузу и постепенно повышает голос.)

На фоне этой гениальности

Мы получаем высшую ступень ментальности

В лице Иакова Исаковича Фридмана,

Историей к забойным совершениям

В России призванного…

(Люцифер печально качает головой.)

…Судебным следствием

После трудов великих

Добыты тяжкие улики

Преступных посягательств оного Иакова

Против всемирно знаменитого Совка –

Ивана Святогорова,

Отца серпастой всенародной общности,

Равенства полного – всё и для всех! –

В отдельно взятой русопятской волости…

(Мы будем здесь и далее

Использовать понятный подсудимому

Его блатной словарь,

А также те фигуры речи,

Которые употребляют на Руси

Рационалы-ловкачи.)

(Люцифер испивает из фиала глоток воды.)

Но – аd rem! К делу, господа!

В рациональной Якова душе

В недобрую ночную пору

Созрела гнусная замашка:

Прохолостить Ивана Святогорова.

Означенного выследив Ивана,

Иаков беспардонный совершил обман:

В час мирной расслабухи,

Когда Совок накушался сивухи,

В ответственный момент

Команде хищников безбожных

Вручил Иаков осторожно

Садовый нестерильный инструмент.

Объединившись с бандюками,

Иаков подстрекнул братву

К насилию над безмятежным Ваней.

Бандиты, обнажив Ивану стегна на ложе сна,

Гонады отсекли ему, соловому со сна.

Приём обычный для коннозаводства,

Но мы квалифицируем его,

Как тяжкое телесное уродство,

Влекущее ужасный днем и ночью зуд.

В итоге богатырь Совок,

Скажу без экивоков,

Утратил в одночасье мужской заветный уд…

(Люцифер с минуту молчит.)

Желая для себя благих последствий вскорости,

Преступник действовал из чистой корысти.

Убрав с пути Совка, Иаков

Лишил затем наследства сына Святогора –

Трудягу Рашку,

Кастрировав последнего

Приватизации заточенной бумажкой.

Как здесь доложено Суду,