Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи

«О, жесточайший император, повинный в гибели стольких тысяч христиан: одних настигла постыдная измена, другие стали жертвами кораблекрушения, некоторые были отравлены или изгнаны, и несметное множество христиан по его наущению были убиты язычниками. Это не христианский император, но ярый еретик, это Юлиан Отступник и новый Иуда, равный иудеям. Притворяясь мирным правителем, он, подобно наемному убийце, ведет войну против своих братьев, войну куда более жестокую, чем та, которую вел Ирод против Христа, — Ирод, подвергавший гонениям Христа, обрушиваясь на его сторонников; Ирод, который истреблял невинных, проливал, как воду, кровь святых и оставлял их трупы на растерзание небесным птицам»[718].

Как мы видим, это уже лобовая атака — продуманная, в высшей степени уязвляющая противника. Истинный враг христиан — византийский император. Текст это уточняет: если такой человек может действовать как враг Христа, то пусть он по крайней мере объявит себя таковым, не притворяясь христианином!

Затем Боэмунд вновь обратился к Ричарду де Принципату, напомнив ему, как тот пострадал от действий басилевса. Ричард, вполне вероятно, присутствовал в момент, когда Боэмунд рассказывал об этом приключении, которое должно было прославить воплотивший себя в христианских деяниях норманнский клан: Танкреда, охраняющего Антиохию, Ричарда, товарища по плену, и особенно Боэмунда, истинного «воина Христова», освобожденного святым Леонардом и готового вновь сражаться за Христа против его врагов, начиная с самого вероломного среди них, басилевса Алексея[719].

Но присутствовал ли в Сен-Леонар-де-Нобла Бруно де Сеньи, которому понтифик поручил сопровождать Боэмунда в его странствии по Франции? Если он находился подле него, то мог ли он не знать о сильнейшей антивизантийской «начинке» речей Боэмунда? И если такая тональность была прямо противоположна той, что звучала в речах Боэмунда, обращенных к папе Пасхалию II, как объяснить то, что Бруно де Сеньи сразу же не предупредил папу о той новой направленности, которую Боэмунд намеревался придать своим призывам к крестовому походу?

Первая версия «чуда святого Леонарда», вновь переписанная епископом Валераном до 1111 года, была составлена спустя некоторое время после посещения Боэмундом обители Сен-Леонар-де-Нобла. Она прекрасно иллюстрирует метод пропаганды, который тот использовал, и является, возможно, самой ранней из известных ее вариаций, если исключить первую, подправленную незадолго до этого, версию норманнского Анонима. Устный рассказ Боэмунда, прозвучавший весной 1106 года и чуть позже переложенный в письменную форму, служил не только интересам монахов Сен-Леонар-де-Нобла (чьими молитвами заручился Боэмунд), но прежде всего его собственным, нацеленным на проповедь крестового похода. Цель рассказа — выставить Боэмунда в выгодном свете: поборник Христа на Востоке, обладающий покровительством Бога и святых; храбрый воин, снискавший всеобщее восхищение; неуязвимый победоносный предводитель, гарант будущей победы в битве за Бога, в которую он намерен вступить против его врагов, первым из которых является изменник и отъявленный еретик Алексей. Басилевс — препятствие, которое необходимо сломить, прежде чем выступить против язычников, чтобы стяжать материальные и духовные награды, обещанные тем, кто ведет «войну во имя Господа».

Другое «чудо святого Леонарда», предваряющее первое, рассказывает, как святой спас Ричарда де Принципата, попавшего в руки вероломного императора. Ричард тоже назван «рыцарем Христа и святых», защитником христиан; в видении святой объявил ему о том, что «неправедность императора не возьмет верх над ним»[720]. Затем святой явился самому Алексею, и император, устрашенный видением, повторявшимся трижды, был вынужден освободить Ричарда. Этот текст, гораздо более короткий, служит своего рода введением, вспомогательным элементом версии, которая только что была нами прокомментирована; он усиливает её содержание.