Боец 5: лихие 90-е

Погода вдруг переменилась. Когда мы приехали сюда — было солнечно, тепло, теперь набежали тучи, резко дунул ветер. Оба мы невольно поежились, вышло это как-то синхронно. Алина явно надулась на меня. Должно быть ждала каких-то иных слов. Женщины, если мы не угадываем их желания, сразу сердятся не только на бестолкового мужика, но на весь белый свет.

— Куда мы сейчас? — спросила она тем же чужим голосом.

— Такси поймаем?

— Нет. Давай на метро.

— Поехали…

И вроде бы мы шли, ехали на маршрутке, потом на метро вполне обычно, переговаривались, улыбались, даже шутили о чем-то — а все равно ушла незримая гармония меж нами. Когда стали подъезжать к центру, в районе «Сухаревской», я спросил:

— Какие дальше планы?

— Я хочу прогуляться, — суховато сказала она. — Пройдусь по Красной площади, по Манежной… Ты мой телефон в номере знаешь?

Я, конечно, не знал, а она успела списать в книжечку, выдернула листок, дала мне.

— Завтра позвони часов в одиннадцать. На этом Валентине свет клином не сошелся, еще есть список лиц. Попробуем через них. А сейчас, ты уж извини, хочу пройтись просто так, наедине с собой.

Я пожал плечами. Поезд стал приближаться к «Тургеневской», я уже знал, что здесь мне надо делать пересадку на мою линию.

— Ладно. Значит, завтра созваниваемся?

— Да. Пока! — она кивнула, улыбнулась, но холодновато.

Так мы распростились. Я вышел на"Тургеневской', уже пошел было к переходу на «красную» ветку, но по дороге неожиданно ощутил, что и мне хочется побыть наедине с собой, хотя я и не очень понимал, зачем оно мне надо. Между прочим, я не забывал о «колпаке Мюллера», по выражению Степаныча, и не говоря Алине, «сканировал» пространство, ничего не заметив, что, впрочем, не значило, что ничего не было. Теперь же, выйдя на поверхность, я побрел по Сретенскому бульвару, бесплодно размышляя о том, как сложатся события в ближайшие дни… Ничего об этом я сказать не мог, но вот что совершенно точно — у меня было предчувствие, что вот-вот, со дня на день возникнет водоворот событий, в котором мне… и всем тем, кто рядом со мной, придется нелегко. Но я не страшился. Я ощущал себя как тот самый парус у Лермонтова: а он, мятежный, прости бури!.. Ну, не сказать, чтобы я так уж ее просил, лишь сознавал, что она неизбежна. И был морально готов к ней. Посмотрим, кто кого!

Эти размышления, а скорее все же переживания захватили меня. Не спеша я шел по Бульварному кольцу, «хвоста» за собой не замечал, и так дошел до памятника Пушкину, то есть до Тверской. Пошел по ней к Кремлю, уже заметно стало вечереть, и как-то все вроде бы норовил брызнуть дождь, да так и не собрался. Я ощутил, что устал, ноги гудели — все, пора в «Спорт»! Спустился в метро.

Пока ехал, заметно стемнело. К гостинице подступал в сумерках, и решил сократить путь, пошел таким сквером-не сквером… зарослями,иначе говоря. Здесь было уже почти темно, и тут…

И тут сработало чутье!

За миг до того, как из темноты вынесло фигуру, я резко бросился вперед и развернулся. Враг выпрыгнул сзади справа — не знаю даже, каким боковым зрением я его угадал.

Конечно, внезапность была главным его преимуществом, и он его мгновенно потерял. Кто «он», я не знал, видел только сгусток тьмы в полутьме, но этот сгусток был здоровенный, а за ним нарисовался и второй! Тоже не хилый жернов, но все же поменьше.

— С-сука! — прорычал первый, поняв, что проиграл инициативу.

В правой руке у него была бейсбольная бита. Взмах!

Но я был быстрее. Нырок, стремительный рывок вперед. Бита со свистом рассекла воздух над моей головой, а я выбросил вперед правую руку, умело вложив максимум массы в этот посыл.

Удар! Сгоряча я перестарался, рука аж заныла, врезавшись первыми фалангами пальцев в переносицу, но тут недостараешься — так инвалидом можешь стать. Обладатель биты отключился в долю секунды, наземь валилось уже бессознательное тело. Бита глухо брякнула об утоптанную землю.

Ух ты! Второй тоже махнул каким-то дрыном, не то милицейской дубинкой, не то обрезком трубы. И чуть, зараза, не задел! Спортивная реакция спасла меня. А техника обеспечила победу. Я врезал лоу-киком под колено передней ноги так, что противник, взвыв, рухнул, тут же вскочил, и в панике понесся прочь. Ну как понесся — даже не заковылял, я и не знаю, как назвать этот комплекс движений, когда он по факту поскакал на одной ноге, толком не в силах встать на вторую, отчаянно махая руками и в ужасе матерясь самыми последними словами.

И хрен с ним.

Я повернулся к первому, намереваясь учинить допрос с пристрастием, но тут со стороны Ленинского проспекта замелькали красно-синие вспышки — патрульный милицейский УАЗ повернул к скверу, видимо, привлеченный истеричным сквернословием.

Вступать в контакт с правоохранителями никакого желания у меня не было, и мысленно выругавшись, я скользнул в заросли, устремясь к гостинице…

Глава 12