Боец. Лихие 90-е

Можешь ты, козел старый. Все можешь, просто не хочешь свою жирную жопу напрягать, незачем тебе это. Живешь в своем мирке, где хорошо устроился, и не желаешь рисковать, дабы не подставляться. Это были первые мысли, которые пришли мне в голову, вслед за пониманием, что меня выставляют как собаку на улицу, нисколько не интересуясь как мне придется жить дальше. Жутковатые перспективы складывались, тут не добавить, ни убавить.

Карета скорой помощи остановилась возле травмпункта, предварительно проехав пропускной пункт на территорию БСМП-2. Фельдшер открыла дверцу.

— Выходим, молодые люди. Вам помощь нужна или сами дойдете? — обратился она ко мне.

— Сам.

Я аккуратно привстал с носилок, боясь головокружения. Не стал отказываться от помощи Хрюшкина, который мне руку протянул и помог вылезти из салона «РАФика». Но от того, чтобы шеф меня под локоток взял — отказался. Сам дойду, а мы еще позже более детально поговорим.

Больницей оказалась многоэтажка постройки позднего советского периода. Боковым зрением я увидел, что рядом со зданием располагались другие высотки, но недостроенные, их строительство было заморожено и пройдут годы, прежде чем строители вернуться обратно. Сейчас же высотные дома с неприятно зияющей пустотой в оконных проемах, как-то удручали и наогняли тоску. Облюбовали такие места наркоманы, пьяницы и бездомные. Несколько обитателей таких трущоб лежали в полубессознательном состоянии у входа в больницу. И было непонятно, живы ли они вообще, но первую медицинскую помощь им никто не собирался оказывать. Никому не было до этих людей дела. Мы прошли через металлическую дверь с окошком для передач. Возле нее сидела старуха с картонкой в руках и жалобно посмотрела на Хрюшкина, одетого в брюки, рубашку с галстуком. Поняла бабка, что если и есть деньги у кого из нашей компании — так это у шефа. На картонке корявая надпись выведенная фломастером:

«Люди добрые, помогите собрать денег на операцию».

Хрюшкин, к моему удивлению, сунул руку в карман, достал оттуда купюру и подал старухе.

— Храни тебя господь, сынок, — прошептала бабка, истово крестясь.

Внутри больницы фельдшер отошла «сдаваться» дежурному врачу.

— Где травмпункт знаете? — прежде спросила она у Хрюшкина.

— Знаю, — буркнул шеф, явно пребывавший в думках без настроения. — Пойдем за мной, Кресов.

Мы пошли вдоль коридора, до самого конца, там-то и располагался травмпункт. На скамьях, обшитым порванным дерматином ютились очередные. Людей было достаточно много, травмы у всех совершенно разные. От переломов, до разбитых голов. Один вовсе сидел в уголку и шипел. Молодой пацан, зажимал рукой ногу, между пальцами просачивалась кровь. Я сразу понял, что его либо пырнули, либо подстрелили. Проблем теперь не оберется…

Хрюшкин огляделся.

— Кто очередной?

Руку поднял тот парень, шипевший в углу.

— И как быстро движется очередь?

— Мы уже час сидим, всего два человека прошло, а теперь доктор покурить видите ли вышел и уже минут двадцать отсутствует! — пожаловался пенсионер, рука которого была подвязана платком, перелом, очевидно.

Шеф кивнул отрывисто, в этот момент в конце коридора появился доктор. Судя по тому, как оживились в очереди — отошедший на перекур травматолог. Он подошел к дверям травмпункта, бросив ожидавшим в очереди.

— Вызову.

— Нельзя побыстрее доктор? — возмутился пенсионер, видимо следующий очередной.

— Сейчас руки помою, и сразу вызову, наберитесь терпения. Вас много таких, а я один.

Дверь начала закрываться, когда Хрюшкин, бочком-бочком и свою туфлю в щель вставил.

— Доктор, мне просто спросить кое-что.

У врача глаза от такой наглости округлились, но затем травматолог увидел, как Хрюшкин сунул руку в передний карман, где у него лежали купюры. Врач мигом передумал, кивком пригласил шефа зайти внутрь.

— Вот из-за таких, как этот очередь не двигается! Блатные! — начали возмущаться в коридоре.

Я не реагировал никак. Стоял, опершись плечом в стену. Присаживаться за скамьи не было ни малейшего желания, жуткая антисанитария и похоже, что здесь даже не убирается никто. Не прошло и минуты, как Хрюшкин вышел из коридора, уже не такой бледный, как раньше, щеки порозовели. Подошел ко мне, руку на плечо положил.

— Давай, брат, удачи тебе. И на меня обиду не держи, не хотел я, чтобы так получилось.

Я не успел понять, о чем он говорит, как дверь кабинета снова открылась.

— Кресов, заходите.

Понятно. Судя по всему шеф взятку врачу вручил, раз меня без очереди в кабинет вызывают. Народ за моей спиной повозмущался, но недолго — так, для профилактики чисто. В 1993-м году такие вот выкрутасы с заходом куда угодно без очередей стали в порядке нормы и никто толком не обращал на это внимание.

В кабинете стоял один единственный письменный стол, за которым сидел травматолог. У противоположной стены лавка для пациентов, над ней висели медицинские плакаты из анатомического атласа. На полу — потрескавшаяся советская плитка. Окно открыто, потому что жарко во-первых, а во-вторых в кабинете стоял неприятный тяжелый запах каких-то лекарств. Была здесь и дверь в соседнюю комнату — судя по всему, перевязочную.