Боевая экология. Как Greenpeace, WWF и другие международные экологические организации подрывают развитие России

Говоря о российской практике боевых экологов, Александр Водяник в 2016 году подчеркивал: «Тандем Greenpeace и WWF последние 20 лет выступают в качестве „общественного министерства экологии“. И совместно с реальным Минприроды сначала создают искусственные экологические барьеры для бизнеса и общества, а потом продают разрешения на „доступ к телу“. Ежегодно бизнес перечисляет в бюджет около 30 миллиардов рублей экологических платежей. А процесс оформления документации обходится предпринимателям еще приблизительно в 150 миллиардов. Как это назвать, если не продажей экологических индульгенций»[106]

Судно Rainbow Warrior. Бывший капитан Rainbow Warrior Джон Кастел утверждает, что Greenpeace заключал сделки с западными нефтяными гигантами

В текстильном бизнесе сейчас модные бренды и экологи оценивают вред окружающей среде деньгами: одну тонну CO₂ оценивают в 7,5 фунта стерлингов, а за расчеты отвечает транснациональная экологическая организация «Забота о климате» (ClimateCare). «Но заплатить за след — не значит прийти к углеродной нейтральности. Это называется откупиться» (от боевых экологов). По признанию самих боевых экологов, «пока углеродная нейтральность — это гринвошинг. Нет компаний, которые бы на 100 % компенсировали вред выбросов»[107].

На службе Wall Street

Важно то, что боевые экологи поставили себя на высокодоходную службу финансовому капиталу в его конкуренции за денежные ресурсы с промышленным капиталом. Например, в начале 1990-х годов Greenpeace кардинально пересмотрел свою стратегию, приняв решение прекратить выступать против всего бизнеса в целом, сознательно заручившись поддержкой части мирового финансового истеблишмента, прежде всего страховых компаний-гигантов, занимающихся перестрахованием рисков малых и средних страховщиков, но не только их.

Безусловно, в мире имело место слияние банковского капитала с промышленным и создание на базе этого «финансового капитала» финансовой олигархии (в том числе и в виде «личной унии» банков с крупнейшими предприятиями промышленности и торговли), слияние тех и других посредством владения акциями, а также благодаря вступлению директоров банков в наблюдательные советы (или правления) торгово-промышленных предприятий и наоборот[108]. Но обеспечивая себе сверхприбыли на спекулятивных операциях на рынках ценных бумаг, финансовые спекулянты стали постепенно избегать инвестиций в традиционное производство, вступив в объективное противоречие с экономическим развитием общества в целом[109], и боевые экологи стали подручными финансового капитала в этом противостоянии.

В современном мире чем меньше общественной пользы от деятельности, тем более она выгодна: продавать машины выгоднее, чем их производить; еще выгоднее выдавать производителям и продавцам кредиты; еще выгоднее спекулировать ценными бумагами автозаводов, а еще выгоднее — ценными бумагами продавцов и кредиторов. Норма прибыли у интернет-продавцов авиабилетов неизмеримо выше, чем у строителей современных самолетов. И боевые экологи принесли присягу верно служить банкирам и страховщикам.

Рынок капитала обычно состоит из двух сегментов — рынка ценных бумаг и кредитного рынка. На первом из них корпорации (и правительство) привлекают дополнительный капитал либо путем подписки индивидуальных и институциональных вкладчиков на акции, либо в виде долгосрочных долговых обязательств, которые, в свою очередь, обращаются на вторичном рынке ценных бумаг через фондовую биржу или внебиржевой рынок[110].