Боевая экология. Как Greenpeace, WWF и другие международные экологические организации подрывают развитие России

После того как в 1973 году в Непале на площади в 930 км² был создан, по инициативе WWF, Читванский национальный парк для защиты индийского носорога, коренных жителей с этой территории против их воли переселили за границы парка. Создание парка кардинальным образом изменило их образ жизни. «Если раньше они покрывали свои дома листьями, делали мази из древесной коры, а своих детей кормили речной рыбой, то теперь им пришлось искать деньги на жесть для кровли, оплачивать больничные счета, выращивать новые сельскохозяйственные культуры. А еще теперь они живут в постоянном страхе перед дикими животными (носороги, тигры, крокодилы), которые уничтожают посевы и убивают людей»[195].

Непальское законодательство предоставляет егерям особые полномочия по расследованию преступлений, связанных с природой, в том числе задержания без ордера на арест, а также иммунитет от уголовного преследования в случаях, когда у егеря не оставалось другой возможности, кроме применения оружия, даже в случае гибели пострадавшего. Непальская организация WWF обеспечивала зарплаты личному составу, вознаграждение для информаторов, а также широкий арсенал боевого снаряжения, включая знаменитые изогнутые кинжалы «кукри» гуркхов и бинокли ночного видения.

Защитники прав коренного населения из окрестностей парка уже долгое время пытаются привлечь внимание к самым разнообразным злоупотреблениям егерей: от убийств и сексуального насилия до конфискации дров и овощей и принуждения к неоплачиваемым работам. Однако сотрудники WWF ответили на возмущение полной поддержкой сотрудников парка, обвиненных в убийствах, а на встречах с активистами просили их убедить родственников отозвать заявления об убийстве[196].

Оправдывая насилия и убийства местных жителей со стороны егерей угрозой браконьерства, WWF откровенно недобросовестен. Браконьерство — это просто слово, объединяющее весьма различные типы социальных отношений. Есть мощный и опасный глобальный браконьерский бизнес, в борьбе с которым миндальничать не нужно, но егеря пытают не членов глобальной браконьерской мафии — те и отомстить за унижения могут (вполне в обычаях мафиози). К тому же к их услугам — лучшие адвокаты мира, так что для мафиози разумнее, будучи пойманными на месте преступления, сразу сдаваться, не сопротивляясь: помурыжат немного, а затем адвокаты из застенков вытащат, да и семья без помощи не останется.

Нет, егеря упиваются своей властью над беззащитными и зачастую безропотными местными жителями, для которых охота всегда была частью образа жизни и способом добывать пропитание. Они безнадежно далеки от того уровня товарно-денежных отношений, который порождает браконьерскую мафию, да и достается им откровенно мизерная доля супердоходов от браконьерства. Но егеря делают вид, будто этого не понимают (ведь на безответных оттоптаться проще и намного безопаснее), — в полном соответствии с язвительным тезисом Бертольта Брехта о том, что закон одинаков для всех[197] и одинаково запрещают и богатым, и бедным спать под мостами.

Видный английский биолог и политик, первый Генеральный директор ЮНЕСКО, сыгравший одну из основных ролей в создании и Всемирного фонда дикой природы[198], Джулиан Хаксли выступал за «правильное использование» дикой природы в интересах местного населения. Он описывал, как племени охотников из Кении валиангулу разрешили охотиться на слонов, которые выходили из Национального парка Цаво. Большая часть выручки от продажи мяса и слоновьей кости передавалась совету племени. В результате валиангулу сами начали вести борьбу с промышленным браконьерством, сообщая о появлении браконьеров-профессионалов в компетентные органы. Хаксли предполагал, что аналогичные практики можно внедрить и в других африканских национальных парках. Почему их нельзя применять и в России? В нашей стране в буферных зонах вокруг ООПТ предлагается запретить промысловую охоту, а затем и любительскую охоту[199].

Главные природозащитные организации, такие как WWF и AWF, уделяли мало внимания потребностям населения, пока наконец не начали осознавать в середине 1980-х, что не получится защитить природу, не сделав что-то для людей. И сегодня обе организации втайне принимают концепцию устойчивого развития в области охотничьего хозяйства, хотя им и не хватает смелости из-за опасений нападок со стороны групп защиты животных.