Боевая магия

— Сделка с ним. Не со мной, — прохрипела пожирательница. — И я ему не слуга. Я наёмница. Цена была уплачена, и я разгребаю суть дерьмо за тобой. Полицейский есть убит. С той стаей диких паразитов, которых ты был назвал бандитами, суть кончено. Девушку ныне ищем. Это оказалось сложнее, чем ожидала.

— Я ничего не хочу знать! Просто заставь заткуться её раз и навсегда! А то мёртвые в наше время тоже бывают слишком болтливыми.

Снот слушал, глядел и тихо-тихо пятился назад, скрывшись вскоре за кустами. А потом бросил свой мешок с пожитками и пустился без оглядки, стараясь просто оказаться подальше от этого чудовища, от кошмарной сделки и судьбы быть барашком в котле. Он бежал и бежал. Один раз чуть не сбил с ног прохожего человека, который разразился гневными воплями и затряс вслед кулаком.

В его голове билась только одна мысль: «Бежать!»

Но она оборвалась в ту секунду, когда в спину прилетело что-то тяжёлое, сбив с ног.

— Фак. Фак. Фак, — бормотал Снот, глотая пыль и силясь встать, а когда поднял глаза и увидел стоящую над ним Сальпу, чуть не взвыл от досады.

Побег провалился, едва начавшись, и другой шанс ему вряд ли дадут.

Сальпа наклонилась и подхватила гоблина за шиворот, а после подняла над землёй, отчего их лица оказались на одном уровне.

— Не надо убегать, — сухо произнесла пожирательница.

— Я умру? — спросил Снот, глядя с надеждой о помиловании на это чудовище.

Хотя глупо ждать от неё пощады, глупо ждать сострадания, глупо ждать свободы.

— У нас приказ властелина, — вместо ответа произнесла Сальпа. — Девчонку брать живьём.

— Живьём? — вымученно спросил гоблин. — А этот господин говорил убить.

— Если этот расходник с богатой удавкой на шее будет сбежал раньше времени, на него будет шла охота. Он иметь ныне высокий чин. Он есть нужен, иначе бы давно было убили. Девчонка — свидетель. Девчонка — крючок. И ты крючок. Поэтому будешь жить.

Снот шмыгнул носом. Пожирательница не сказала: «Ты был жил», она сказала: «Ты будешь жить». Мелочь, но это важная мелочь.

— Свидетель чего?

— Ты есть видел, ты есть слышал. Он заключил сделку. Это есть сказал он сам. А сейчас идём, есть другая работа.

Сальпа быстро развернулась и пошла, и Снот заковылял ей вслед.

* * *

— Где?! — выкрикнул я, вскакивая с дивана и озираясь по сторонам.

С того момента, как зверь во мне вытеснил человека, воспоминаний не было совершенно. Но стеклянные витрины и само помещение оружейного магазина осталось целым, хотя трещинки на полу кое-где темнели от запёкшейся крови. На мне была одежда, похожая на прежнюю, но чуточку другая, словно во сне кто надел. Но это вполне понятно, ибо старая порвалась в лохмуты.

В углу сидел Всеволод и холодно глядел на большой бокал белого вина. Он медленно раскачивал желтоватую хмельную жидкость, в которой со дна поднимались ниточки пузырьков.

— Где они? — повторил я вопрос, но Всеволод не ответил, лишь выразительно поглядел на дверь во внутренне покои, куда покупателей не положено пускать.

Хотя я и сам ни разу там не был, как-то не довелось.

— Стой, — тихо произнёс вампир, когда я почти бегом направился к двери.

— Что с ними?

— С ними? Ты о ком больше переживаешь? — тихо спросил Всеволод, глядя мне в глаза. — О полицейском? О Мурке? О незнакомке?

Я скрипнул зубами, а древний упырь едва заметно улыбнулся.

— Смотри, не влюбись в первую встречную. Сейчас честных мало. Та же Маша, которую я немного перебрал, отправив в больницу. Она ведь из обеспеченной семьи, но ей захотелось больше. Мол, местный Дракула яхтами и квартирами направо и налево раскидывается, и всего-то за лёгкие покусашки, — бурчал Всеволод, водя в воздухе бокалом. — Это же круто — тусняк с вампиром. И бабла отстёгивает немало. Это же так легко — шею подставить упырю, который боится за свою репутацию. Это же не подвальный утырок-кровосос. Тьфу. Аж тошно. Конечно же, замну инцидент, раз виноват, но всё равно неприятно.

Всеволод опрокинул бокал в рот и вытер губы небольшим платком, лежавшим здесь же.

— Где они? — повторил я, но дверь открылась, и оттуда вышла Гореслава, одетая в шитое золотом зелёное платье.

Ткань была пятнисто-зелёная, а вот покрой одёжи больше подходил княжне. В длинных широких рукавах, свисающих почти до пола, имелись по боярскому обычаю разрезы, в которые продеты руки. Локти перехватывала алая лента. На плечах бурая шкура небольшого зверя. На шее бусы в несколько рядов из красного коралла и белого жемчуга. На ногах обычные короткие сапожки с застёжкой «молнией». Голова не покрыта, и имелся лишь небольшой венец из позолоченного серебра. Пояса не было. Пояс — оберег от нечисти, и потому нечисти не полагается быть подпоясанной.

Я смотрел на Гореславу, злую, как цепная собака, и внутри всё поникло.

— Я же богиня, почему у меня ничего не получается?! — произнесла она с глубочайшей досадой и начала ходить по комнате туда-сюда, звонко стуча каблуками по полу. — Вот, хочешь что-то сделать, а это не выходит. А, Всеволоже?