Боевая магия

Та тоже была объята тонким, чуть заметным слоем огня, разве что зелёного. И когда она шевелилась, то очертания её тела двоились. Сперва призрачная часть поворачивала голову, а потом живая с опозданием на доли мгновения. Призрак поднимал руку, и настоящая рука повторяла это действо, словно принадлежала кукле. Воистину, краденое тело. Вокруг самого Егора Олеговича пылала яркая радуга, из которой вытягивались тонкие жгутики, прикасаясь к разным вещам, будто улитка рожками. Вокруг лекаря пылала такая же радуга, как вокруг Егора Олеговича, только значительно меньше, тусклее и без отростков.

Заметив мой взгляд, чародей-воевода шевельнул ладонью. Один из жгутиков быстро метнулся к стакану на столе и обвил его подобно усику гороха, что ползёт по чужому стеблю вверх. А после стакан взмыл в воздух.

— Простейший телекинез, не скрытый барьерами.

Я кивнул и поглядел на Всеволода. У него яркими яхонтами-рубинами горели глаза, и сквозь кожу просвечивали пылающие вены. При этом вокруг груди словно тонкая белая верёвка обмотана, конец которой тянулся к пребывающей без сознания девушке. А вот от неё вверх уходили несколько серебристых нитей, тающих в воздухе, как струйки дыма. И аура клочьями, с большими молочными и изумрудными кляксами, застрявшими в ней, как мусор в водорослях на реке.

— Так и знал, — произнёс Егор Олегович.

— Что? — сразу спросил Всеволод.

— Если я сейчас начну объяснять, Ярополк не поймёт, — кивнув на меня, ответил воевода.

— Плевать, главное, чтоб я понял.

— Хорошо. На девушке классические нити подкачки, похожие на те, что у жрецов и жриц есть. Через них, как через дата-кабель, запустили кучу разных процессов. Сейчас вид чар не детализированный, как корневая папка. Кляксы — это загруженные в её биополе файлы. Грубое сравнение, но наиболее близкое к тому, что есть.

— Взломай.

— Не могу, не какая-нибудь ведьма в спину плюнула, а высшие жрецы Дивии и Велеса накладывали. Если полезу, то могу убить. Это как в БИОС компа соваться. Вдруг она дышать забудет. Или сердце остановится. А вот с тобой интереснее.

— Что?

— Ты же знаешь, что вампир — это человек, аура которого поражена проклятьем, подобным энергетическому вирусу. И вирус этот при поражении меняет тело. Он же колдовской. Вот, например, у тебя кровь можно получить только с укусом, и на солнце биополе может распасться, убив тебя, зато не стареешь. У классических оборотней похожая система. В зависимости от условий, заложенных в этом проклятии, происходит его активация. Ну, там, фаза луны, уровень адреналина, уровень гемоглобина, время суток.

— Олегыч, не тяни кота за хвост.

— У тебя разновидность приворота, которая направлена на неё, — произнёс воевода, кивнув в сторону Алёны. — Но зациклено не на конкретного человека, а на её связь с Дивней.

— Алёнушка была двойной ловушкой, — задумчиво протянул Всеволод. — И на Ярополка, и на меня. Ладно, он киллер от скотьего бога, я-то причём?

— Уже Алёнушка? — с усмешкой спросил Егор Олегович и пожал плечами. — Не знаю. Я их тонкую игру не понимаю. Поставить блок на уровень гормонов? Чтоб в зашкал не уходили?

— Не надо, — ответил вампир, — справлюсь. Не мальчик.

Он подошёл к кровати, где лежала девушка, и сел на край, а потом осторожно положил свою ладонь поверх её. Алёна не очнулась, всё так же мерно дыша, словно во сне. А вскоре воевода щёлкнул пальцами, и все призрачные огни разом пропали, оставив нас освещёнными только гудящими под потолком лампами-трубками.

— А что такое вирус, гема глубин, бигус и энег… энере… тишный, в общем?

— Давай, не сейчас, — со вздохом ответил Егор Олегович и сел на стул, — док, дай от похмелья что-нибудь.

Пока лекарь ковырялся в стеклянном шкафу, я задал следующий вопрос.

— Воевоже, а сколько вампиров можно приворожить за раз?

— Тебе это зачем?

— Так мы на сегодня ночью видели ещё одного такого. Токмо от любви он совсем умом тронулся. С трупом в обнимку по двору бегал и кричал: «Он идёт! Он идёт!»

Воевода медленно встал со своего места и так же медленно подошёл ко мне, потом поправил ворот моей одёжи.

— А где он сейчас? — тихо спросил чародей, пристально глядя мне в глаза.

— Ну так, убили его.

Щека воеводы дёрнулась, а в голосе отчётливо послышался отзвук властного недовольства, отчего действительно поверилось, что сей человек не просто так имеет высокий чин. И сдаётся, врагов он убил не меньше моего.

— Зачем убили?

— Ну, не мы его убили. Та же сучка, что прикончила полицейского полковника. Я её хотел догнать, но не успел.

— Живьём взять надо.

— Убийцу? Не получится. Слишком опасная, похуже Соловья-разбойника будет. Но голову постараюсь принести.

— Упыря, который твердит о пешеходе, из-под земли достать.

— Егор Олежич, — тихо произнёс я, легонько оскалившись, — зачем ругаться? Я и так сделаю что могу.

Я ожидал, что воевода вспылит, как князь или его сын в мою древнюю бытность, но он сделал глубокий вздох, нарочито широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу.

— Да, ты прав. Злость сейчас ни к чему. Но упырь нужен.