Боевая птица

Они с Кайрином поспешно переглянулись. Юноша недоуменно пожал плечами. Принцесса оказалась упрямее любого осла, раз даже узнать ее имя оказалось так сложно.

Айвен вспомнила, что Харв никак не мог договориться с ее неуступчивым братцем. Похоже, это у них семейное.

— Пойми же ты, — Попытался Кайрин снова, — мы тебе не враги.

— Она, — Принцесса ткнула пальцем в Айвен, — враг! А раз ты с ней заодно, то и ты тоже!

Девушка даже дернулась от этих слов, а в ее душе медленно закипал гнев, который она не в силах была потушить. И Кайрин, похоже, это заметил. Его рука легла Айвен на плечо, и хоть этот жест был призван, чтобы ее успокоить, девушка еще сильнее взбесилась, но сказать ничего не успела — юноша ее опередил:

— Ошибаешься, Высочество. Эта девушка — единственный человек, которому ты можешь доверять из всей этой провинции. Не буду приукрашивать, ты уже не ребенок: здесь каждый вставит нож тебе в спину, едва ты отвернешься. Каждый, но не она.

— Я не верю тебе. — Сверкнула глазами упрямая принцесса.

— Право твое, но дослушай же! Меня хотели убить, а она спасла меня и вылечила. Меня здесь ненавидят все, кроме нее. А теперь и ее саму ненавидят потому, что она не испытывает ненависти ко мне. Ее считают предательницей, но чего такого она совершила? Здесь как предательство расценивается лишь одно — быть человеком.

Что-то в его словах и тяжелой руке на плече заставило Айвен внутренне похолодеть. Да, сейчас он говорил правду, она была уверена в этом, как никогда.

Кайрин описал всю ее жизни на протяжении последних месяцев несколькими предложениями.

Девушка заметила, что лицо принцессы переменилось. Теперь она внимательно, будто проверяя правдивость прозвучавших слов, рассматривала их обоих.

— Я Рейва. — Представилась она, пока дождь на улице отбивал свой бесконечный ритм.

Глава 37 Вайн

В его теле болела каждая кость, пока Вайн ворочался на жестком дощатом полу, пытаясь ухватиться за нить сна. Он натянул на себя тонкое одеяло почти с головой и зажмурился.

Нет. Так ему точно не уснуть.

Эралайн сладко посапывала на кровати рядом, укутавшись в одеяло, словно в кокон. Девушка вырубилась, едва коснувшись головой подушки, и Вайн надеялся, что и с ним будет то же самое, но он уже где-то час смотрел в потолок и не понимал, что происходит.

Возможно, он не может заснуть, лежа на таком жестком полу? Нет, это бред — Вайну не привыкать спать в таких условиях. Он засыпал голодным и в жутком холоде, сидя и прижимая к себе Рейву, и все разы это давалось ему легко. Конечно, в мягкой постели с шелковым бельем ему засыпалось гораздо лучше, но не мог же он отвыкнуть так быстро!

Вайну хотелось зарычать от злости на самого себя.

В его голову лезли все до единой из тех отвратных мыслей, что терзали его днем. И почти все эти мысли были о Рейве. Вайн еще никогда не чувствовал себя таким подонком. Все, что случилось с сестрой — полностью его вина, и только он мог вернуть все на прежнее место. Но какой ценой? Что ему надо сделать, чтобы успокоить провинцию Алаг?

«Убить их правителя» — сказала бы Эралайн, и, наверное, оказалась бы права.

Но Харва Вайну ни за что не одолеть, хоть парень и был гораздо моложе. Если только с помощью магии, но прыгать в эту бездну он бы ни за что не решился. Он прекрасно знал: все, что связано с магией — опасно и зачастую смертельно.

Рейва не в счет.

Она сразу же простит его, в ту же самую секунду, когда Вайн спасет ее из лап этих дикарей. Правда, до их никчемной провинции еще ехать и ехать. Они с Эралайн и так гнали лошадей, как могли, едва не доводя животных до обморока. Но все же без остановок не обойтись, поэтому иногда они заезжали в такие вот таверны, как эта, на ночлег.

Это место отнюдь нельзя было назвать раем, но все же для такого захолустья этот постоялый двор был еще довольно приличным. Пару дней назад путники заехали в придорожную таверну, которая и в подметки не годилась этой. Или Вайну просто так казалось после того ужаса?

Там было столько крыс и тараканов, что они с Эралайн сбились со счету, пока ночью пытались согреться, укутавшись в одно-единственное одеяло, насквозь провонявшее сыростью и гнилью. Хотя, похоже, такой запах источало не столько одеяло, сколько сами стены. Казалось, тот дом мог развалиться от одного более-менее сильного дуновения ветра — гнилые доски, сколоченные ржавыми гвоздями, трещали при каждом порыве.

Интересно, как бы отреагировала та грубая пышнотелая женщина, назвавшая себя хозяйкой таверны, если бы узнала, кем был Вайн на самом деле? Для собственной же безопасности юноша представлялся выдуманным именем, которое придумала для него Эралайн.

— Тайр. — Сказала ему она, когда они въезжали на первый постоялый двор, — Тебе бы пошло это имя.

— А я-то подумал, что оно что-то значит в переводе с какого-нибудь вашего языка. — Смеясь, предположил Вайн, — Типа «идиот» или «придурок».

— Бери выше! — Хмыкнула девушка, — Оно переводится как навозный жук!

— Таких комплиментов мне еще никто не говорил. Я искренне тронут!