Боевая рыбка

Экипаж его любил. Подводный флот, пожалуй, самый демократичный из всех видов вооруженных сил, потому что в тесных помещениях подлодок просто нет места для чинопочитания. Даже при этом условии для многих офицеров переход от отношений товарищества к власти над людьми внезапен и труден, так что их подчиненные никогда не чувствуют себя вполне непринужденно. С Машем так не было. Авторитет был ему присущ внутренне и никогда не опирался на неожиданное повышение тона или изменение отношения. Находясь в центральном посту, рассказывая небылицы главному механику Pay, слушая его россказни или бродя беспокойно в нижнем белье в торпедном и дизельном отсеках, он был так же раскован, как ребенок. Люди были не просто готовы последовать за ним, они сделали бы это с радостью.

Но во время второго похода случалось, что в его невзначай высказанном мнении отсутствовала всякая мера осторожности. Одно дело - быть агрессивным, и другое - безрассудно храбрым, и было бы ошибкой полагать, что простой моряк на субмарине - огнедышащий пират, который навсегда забыл о собственной безопасности. У большинства из нас при оценке риска возникает мысль о том, что мы нужнее для военно-морских сил живыми, чем мертвыми, так же как и для наших жен и детей. Но когда Маш выражал свое мнение о тактике, единственный риск, который он признавал, был риск не потопить вражеский транспорт. Мы с Роджером обсуждали это в Парадайз-Бич с некоторой озабоченностью.

А еще нас беспокоило, что старший помощник Дик О'Кейн безоговорочно поддерживал Маша. Они во всем соглашались друг с другом, а мы все еще были не слишком уверены в Дике. Во время второго выхода в море с Диком стало еще труднее: сейчас он дружелюбен, а через минуту дает более младшим офицерам понять, что выше по званию. Сегодня он - придирчивый начальник, а завтра демонстрирует излишнюю снисходительность, беспечное отношение, отнюдь не вселяющее в людей уверенность. Как-то себя покажет "Уаху" с Машем и Диком в одном седле?

Тем не менее мы смотрели в будущее почти с предвкушением блестящей перспективы. Как хорошо известно политикам, когда моральный дух падает, любое изменение во благо. И наши сомнения в отношении Маша носили теоретический характер; причины же любить его были явными. Я помню, как в радужных красках писал Энн о переменах.

Я также писал об одной из тех счастливых встреч, которые иногда происходят в войну. Эд Блейкли, наш добрый друг, неожиданно появился в Брисбене незадолго до того, как мы должны были отправляться в море, и я смог передать от него хорошие новости Энн: он и его жена Джинджер в будущем месяце ждали ребенка. Я обещал взять ее адрес и передать его Энн. Правда, я в последний раз видел Эда. Он пропал без вести во время следующего выхода в море.

* * *

"Уаху" была готова выйти в море 16 января 1943 года, но еще до этого мы отчалили из гавани в Брисбене, чувствовалось влияние нашего нового командира. Прием пищи в кают-компании приобрел характер вечеринок; вместо того чтобы, уставясь в свои тарелки, думать о возложенных на нас обязанностях, как привыкли это делать, мы попали под влияние капитана, который постоянно шутил, смеялся или говорил о планах совершения дерзких операций против врага.

В мгновение ока, как нам показалось, фотографии японских судов, расклеенные по всей "Уаху", даже в носовой части, были сорваны, не по приказу, но по молчаливому согласию Маша, и на их месте оказались самые лучшие во всем Военно-морском флоте США фотографии красоток. Распознавание силуэтов судов - дело полезное, но некоторые силуэты оказались более полезными.

Согласно полученным инструкциям, мы должны были проследовать в районе Каролинских островов. До сих пор я точно не помню место, в которое мы должны были прибыть, потому что мы туда так и не попали. Но в нашем предписании было одно почти несущественное указание, которому суждено было сыграть огромную роль. По пути мы должны были рекогносцировать гавань Вевак.

Для того чтобы достичь Каролинских островов, мы из Брисбена взяли курс на север, вдоль северо-восточного побережья Новой Гвинеи и выше, мимо пункта Буна, где войска генерала Мак-Артура уже тогда потеснили японцев, и далее вдоль берега, занятого неприятелем. И где-то там, как указывалось в донесениях, был порт под названием Вевак, который мог принимать вражеские суда. Нам предстояло узнать, чем там можно поживиться.

Если мы поспешим, решил Маш, то сможем провести там больше времени, чем положено по нашим оперативным указаниям. Поэтому, когда мы шли вдоль побережья Новой Гвинеи, оставались в надводном положении, чтобы развивать большую скорость. Возникало странное и необычное ощущение при виде вражеского побережья, зловеще черневшего со стороны порта, самолетов противника, почти рядом с нами, и все же это вызывало боевой задор. В противоположность всем традициям на "Уаху", мы держались в надводном положении в дневные часы в течение шести дней, совершая лишь одно быстрое погружение для дифферентовки каждое утро, но никогда не удалялись за пределы видимости берега.